С последней песнею дрозда.

Над золотыми небесами

Беззвучно теплится звезда…

Но всё чаще возникает ночь:

Торжествует ночное светило,

Незаметно, а всё же плывет.

В чьей душе оно мысль разбудило,

В безграничный направив полет?

...........................................................

Свет лунный, петляет дорожка…

Как зябко безглазой спине!

Скорей бы – лесная сторожка

И свет в одиноком окне.

Иду не спеша, без оглядки.

Чу! шорох, таинственный звук…

...........................................................

Ночь, как год. В душе тревога,

Нету сна. Гляжу в окно:

Лунный свет и снегу много,

А вокруг темным-темно.

Недоступных звезд мерцанье,

Звон будильника в шкафу…

Он вглядывается в грядущую тьму, он гадает: а что там, за чертой?

Какое дело мне до рая

И до его святых ворот,

И до того, кто там карает

В грехах увязнувший народ?

Какое дело мне до ада?

И в черной копоти котла

Мне будет просто как награда:

Сгореть мгновенно и дотла…

Он отчетливо ощущает за собой путь, след, и в то же время чувствует, что впереди – новые странствия:

Куда летишь, падучая звезда?

Кому, зачем твой мимолетный след?

.................................................

Снова дальняя дорога.

Сколько их в моей судьбе!

Подожди еще немного —

Я навек вернусь к тебе…

Он просит подождать, оттянуть момент ухода, и память вновь возвращает его к началу:

Мое Березово родное,

Шексны крутые берега,

Земля, трава… да всё земное!

И заливных полей луга,

И вы, соломенные крыши,

Многоголосый стада шум, —

Я вас увидел и услышал.

Всё волновало детский ум…

…ну, естественно, я «пристрастен», «закрываю глаза на явные недостатки», и т.д., и т.п. А вы чего хотели?

Что? Ваши отцы «тоже писали»? Что-то плохо верится. Будь оно так – у каждого из вас в красном углу, за иконой, лежала бы книжка, подобная той, какую вы сейчас читаете, – такая же, только про вашего отца, написанная вами… Но ведь не лежит!..

Нет, господа и дамы, ничего, ни-че-гошеньки не писали ваши отцы, они только «вкалывали», «трахались» да «лопали», ясно вам?

Да и… были ли они, отцы-то ваши, жили ли они на свете?

Ладно, простите великодушно. Сами понимаете: это я не вам, а «им» – не помнящим родства.

Может, хоть это подействует.

Есть в рукописном наследии отца и проза. Проза жизни:

«Здравствуйте, Геннадий Федорович (извините, мы с Вами лично не знакомы). Написать Вам это письмо меня заставили обстоятельства, без Вашего участия которые не разрешить.

Излагаю суть дела.

С 1954 года я, инвалид 3 группы (травма на производстве), до 1987 года, как и положено, получал пенсию. Начислялась она мне от моего заработка; если я зарабатывал больше, то пенсию мне выплачивали не менее 50% (это мне самому пришлось видеть написанным черным по белому в личном пенсионном деле – очевидно, это было узаконено для всех инвалидов 3 группы: сколько бы инвалид ни зарабатывал, а менее 50 % назначенной пенсии он не получал).

До 1986 года я работал в Глебовской санаторно-лесной школе. Мой заработок был 120 рублей, и я получал пенсию 38 рублей, потом я уволился и поступил работать в геолого-разведочную партию. Райсобес продолжал выплачивать мне пенсию по месту жительства – 38 рублей.

Проработав два года в геолого-разведке, я заболел (ИБС), дали мне 2 группу, и с этой бумажкой я пришел в райсобес. В райсобесе инспектор-женщина (фамилии я не знаю) спросила, чего я хочу, и сказала, что для перерасчета пенсии нужна справка о заработке за два года и что она с меня высчитает 50 % той суммы, которую мне переплатили.

Я эту справку ей принес, и когда мне была начислена пенсия (согласно моего заработка, а он оказался 257 рублей, а пенсия 120 рублей), то эта инспекторша мне заявила, что я должен ей выплатить 100 %. На это я ей заявил, что она сама же говорила, что 50 %, – она мне в ответ говорит, что я не связан с сельским хозяйством и поэтому должен выплачивать 100 %.