Мои физические недостатки померкли перед умением вкусно готовить. Граф Фердунский звал меня в гости и под горячие пирожки рассказывал мне байки из своей молодости. Надо отметить, рассказчик из него вышел замечательный, однако, увы, себя в постели с ним я по-прежнему не представляла. Более того! Готова была закормить будущего мужа пирожками, лишь бы он не помышлял об интиме!

Я, кажется, говорила, что боги смилостивились надо мной?

В первую брачную ночь Акакий не воспрял ни духом, ни тем, что более материально. Видать, вся кровь прилила к желудку. Я не преувеличиваю! Желудок у Акакия был, наверное, с два больших ведра. Бездонный!

Раздевшись в полутьме, мой новоиспечённый муж долго шарил рукой под пузом, но так ничего и не нашарил. Затем решил, видимо, что вид голой женщины должен его возбудить, и слой за слоем снял с меня и без того криво сидящее платье.

Как только мои панталончики упали на пол, Акакий рухнул туда же с оглушительным неназываемым звуком.

– Эй? Акакий? Вы чего это?

– К-х-х... – прохрипел он и закатил глаза.

Ой-ёй... Дело запахло дрянью...

Неужели ему стало плохо от вида голой меня? Я, что, настолько ужасна?

Судорожно напялив на себя панталоны и сорочку, я, побоявшись огласки и кривотолков, принялась одевать Акакия. А это, скажу я вам, даже тяжелоатлету вряд ли по силам.

Влажные от повышенного потоотделения необъятных размеров штаны моего супруга, как живые, сопротивлялись надеванию. А тем временем Акакий хрипел как-то уж совсем умирающе.

«Пофиг, брось, – нашёптывало моё альтер-эго. – Вот ещё, будешь тут его дохлую колбаску прикрывать. Там и без того ничего не видать. Беги давай за врачом, чтобы засвидетельствовал, что ты не виновата в смерти супруга».

Что? Смерти? Нет-нет-нет! Я не желаю Акакию кончины! Он же так любит мои пирожки с мясом! Да и в целом дядька безобидный.

В конце концов я плюнула на штаны, прикрыла бегемотову тушу пледом с брачного ложа и босиком побежала звать на помощь.

***

Лекарь диагностировал у Акакия внутренний удар в голову. По-научному кровоизлияние в мозг или инсульт.

Моей вины в этом всём, конечно же, нет. Просто сошлось одно к одному. В первую брачную ночь.

Акакия Фридриховича оставили дома, а мне велели ухаживать за ним, меняя ему подстилки, делая противопролежневые массажи и кормя с ложечки.

С первого же дня в моей супружеской жизни начался кошмар.

Мой супруг, стоило ему прийти в себя, взвыл от боли смертельно раненым бегемотом. Протяжно так, утробно, то понижая, то повышая тон.

А я... Я впервые столкнулась с лежачим больным. Ещё, как назло, маман пропадала на работе и не могла выступить в качестве моральной поддержки.

Даже парочка слуг, и те виртуозно ныкались от меня по чуланам, не желая разделять со мной тяжкий крест. В их глазах мы с Акакием наверняка выглядели актёрами из цирка уродцев: толстяк и горбунья. Ну, чем не сладкая парочка? Нечего докучать нам в самый разгар медового месяца, даром, что постельные игры у нас совсем не те.

Я, восемнадцатилетняя маня, делала всё сама. А что не делалось... то не делала!

Вот, можете меня сколько угодно осуждать, но отнести двести килограммов в ванную на помывку – выше моих сил. И выше сил четверых санитаров, которых я, измучившись, вызвала.

Супружеская жизнь продлилась семь дней, если не считать дня свадьбы. Именно за столько, если верить учению Бога Говы, он создал наш мир. Символический срок. Неужели чтобы я, наконец, уверовала в божий промысел?

Что ж, хотя я обычно не соблюдаю посты, но тут вынужденно говела, потому что выпечкой заниматься было некогда. Мы питались лишь кашей да жидким супчиком.