Итак, на третьем шаге мы как бы раздвинули рамки ситуации, расширили горизонт рассмотрения. Затем происходило дальнейшее «уплотнение» (более отчетливое, осязаемое чувствование) через переживание потери, и это шаг за шагом ведет к разотождествлению с проблемной ситуацией, иными словами, позволяет посмотреть на нее с некоторой дистанции.


Шаг 4. Новая позиция

Новая позиция – это не новое убеждение, а позиция открытости миру и себе(феноменологическая установка).

На этом этапе важны следующие вопросы:

4.1. Если еще раз взглянуть на твою ситуацию, можно ли в ней сделать что-то хорошее? Или пережить что-то хорошее, даже если обстоятельства останутся неизменными? (Подросток может сохранить отвергающую позицию.)

Базовые вопросы: что будет самым тяжелым в случае, если ты останешься некрасивой? Что будет самым тяжелым, если ты вдруг заболеешь и тебе потребуется уход? Что станет с твоей жизнью?

4.2. И далее еще острее: что для меня жизнь? А что такое жизнь для бабушки, матери? Что тогда все равно было бы для меня важно? Было бы что-либо, по поводу чего я еще мог бы радоваться, несмотря на обстоятельства?

В консультировании изменение позиции часто заключается лишь в том, чтобы прийти к новой открытости.

Подростки могут и не отвечать на ваши вопросы. Пусть просто задумаются над ними.

Внимание! Ограничение метода

Этот метод хорошо работает, когда мы имеем дело с подростками (и взрослыми), у которых нет личностных расстройств. Он перестает работать, когда у собеседника нет доступа к себе, когда для него невозможна печаль, когда сохранение видимости собственной значимости и превосходства важнее реальных отношений с другими людьми и даже важнее собственных реальных потребностей. В этом случае дело не в позиции – она только один из симптомов патологии личности, таким людям нужна профессиональная помощь психотерапевта, многолетняя и выверенная.

Глава 3

Как разглядеть персональное в интенсивно растущем ребенке?

Глубина взгляда

Мы говорили о том, что как педагог воспринимает детей, так он их и воспитывает. Мы говорили о том, что в начале XIX века два типа воспитания стали предметом философского анализа гениального Кьркегора. За этими типами воспитания – два взгляда, два способа видеть. Один – нормативный, другой – персональный. Один сосредотачивается на поведении и его последствиях, другой – на Person и переживаниях конкретной индивидуальности. В школе нужны оба взгляда, это понятно. Первый нужен потому, что личности для нормального развития Я нужны рамки, то есть ограничения. Иначе как сможет развиться способность к конструктивному подчинению и способность к конфронтации? Это аспект твердости воспитателя. Но твердость не имеет ничего общего с агрессией. Она должна давать опору, а не отталкивать и не ранить. Как же быть твердым и при этом не обижаться? Здесь может помочь второй тип видения, второй взгляд. Оказывается, он нужен не только для того, чтобы здесь и сейчас помочь ребенку в большей степени стать самим собой, он нужен и самому педагогу, чтобы не выгореть от негодования и обид. Взгляд на то, что именно защищает ребенок своим плохим поведением, требует опыта и рефлексии, но в основе этой способности безусловно лежит моя собственная жизнь – вся моя жизненная философия, полученная в опыте страдания и радости от отношений с миром и людьми, от принятия или непринятия себя. Сегодня модно говорить о том, что воспитателем нужно родиться, а все эти технологии ничего не дают. Искра Божия, а не результат обучения и шлифовки собственного опыта, – вот рецепт компетентного воспитателя. Это нормальное движение маятника – ведь в конце XX века мы, возможно, чересчур доверяли технологиям. Однако технологии – это устойчивые формы достижения желаемого, полученные в результате обобщения опыта, то есть хорошая основа для Школы. Нам сегодня нужны технологии, в том числе и тем, кто давно не учился, тем, кто теперь больше доверяет себе, чем слову из книжки. Если технологии созданы на основании соответствующей жизни теории, они очень полезны, хотя бы для того, чтобы еще раз убедиться: вот сейчас интуиция меня не подвела, а в другой ситуации подвела, и теперь хотя бы понятно почему.