Признавая и изучая потенциал нашей духовной сущности, и Пим, и Ларри старались вывести мировую медицину из мрака невежества чистого материализма к свету просвещенной эпохи в искусстве врачевания. Я узнал в них родственные души, мне показалось, что я знал их всегда. Они уже несколько десятилетий работали на диких и неведомых рубежах изучения сознания, а я был здесь новичком. И меня очень поддерживало общение с учеными, полностью признающими всю непостижимость тайны сознания.

Не вспомню всех подробностей нашей дискуссии, но это был, безусловно, самый серьезный разговор о фундаментальной природе сознания из всех, в которых я когда-либо участвовал. Ларри, по-видимому, воспринял его так же, поскольку, уходя, заметил:

– Вот жалость! Нужно было записать этот наш разговор! – Хотя в то время я не мог сформулировать свое впечатление от Пима и Ларри, теперь я знаю, что оба они обладали поистине очень развитыми душами.

Я стал общаться с учеными из других областей, которые тоже шли по канату, натянутому между наукой и духовностью. Джон Одетт, с которым я впервые встретился на конференции МАИОСП, был давним и близким другом астронавта корабля «Аполлон-14» Эдгара Митчелла, пережившего серьезную личную трансформацию по возвращении в 1971 году с Луны. Я был весьма благодарен Джону, когда в июле 2012 года он пригласил меня погостить у Эдгара.

Сколько себя помню, я всегда лучше всего чувствовал себя, паря над этим миром. Мое самое яркое воспоминание о первом классе связано с 5 мая 1961 года. В наш класс в школе принесли телевизор (всего лишь черно-белый, но и он в те дни был редкостью), чтобы мы могли посмотреть репортаж о том, как Алан Шепард пролетает в космосе сто восемьдесят шесть километров на ракете «Меркурий-Редстоун-3». Хотя этот суборбитальный полет длился всего пятнадцать минут, он меня зацепил. Космос был у меня в крови! Следующие пятнадцать лет я следил за всеми полетами «Меркурия», «Джемини» и «Аполлона», узнавал о космонавтах и их работе все, что мог, следил за ними в прямом эфире и представлял себя членом экипажа.

Мое увлечение чуть не заменило мне нейрохирургию. После вдохновляющего обеда на борту космического шаттла с Ри Седдон, космонавтом-ученым, имевшей в кармане диплом хирурга, я попросил принять меня в программу – НАСА как раз готовилась к новому набору астронавтов для полета на шаттле в 1983 году. В то время я еще не окончил ординатуру по нейрохирургии, и мой отец убеждал меня сначала получить медицинское образование, а потом уже вступать в отряд астронавтов. Моим планам помешала трагедия с «Челленджером» в январе 1986 года, из-за которой программа пилотируемых космических полетов была приостановлена на два с половиной года. За время этой паузы я выучился на нейрохирурга и начал практиковать, так и не воплотив мечту о полете в космос.

Мое увлечение космическими полетами привело к личной встрече с четырьмя астронавтами «Аполлона»: Нилом Армстронгом (первым человеком, гулявшим по Луне во время прилунения «Аполлона-11»), Джимом Ловеллом (командиром героического полета «Аполлона-13» в звездный час НАСА, когда по пути к Луне рабочий отсек их космического корабля повредил взрыв, но благодаря своим сверхусилиям астронавты благополучно вернулись на Землю), Фрэнком Борманом (членом экипажа Джима Ловелла в декабре 1968 года в полете «Аполлон-8», во время которого он поздравил Землю с Рождеством) и Эдгаром Митчеллом (пилотом лунного экспедиционного модуля на «Аполлоне-14» в феврале 1971 года).