Гуров, входя следом за ним, резко остановился в дверях и, обернувшись, весело подмигнул все еще испуганно смотревшей на него секретарше. Та слабо улыбнулась в ответ.

– Я не задержу вас надолго, Дмитрий Сергеевич. Задам несколько вопросов, и все. Я ведь понимаю, у вас сейчас и без меня дел и проблем невпроворот, – сказал Лев Иванович, садясь напротив Полынина.

Тот недоверчиво и настороженно посмотрел на Гурова, сцепил пальцы в замок и, вздохнув, ответил:

– Спрашивайте, что поделать? Работа у вас такая – спрашивать.

– Скажите, вы хорошо знали своего начальника?

Лев Иванович встретил недоуменный взгляд Полынина и уточнил:

– Я имел в виду не по работе и не как начальника и руководителя, а как человека. Вы общались с ним неформально? Вне предприятия?

– Вы спрашиваете, не были ли мы близкими друзьями? Нет. Скорее просто приятелями. Семьями не дружили, но часто встречались и обедали в ресторане компанией. Я с женой, Владимир Владимирович один или… – Полынин замялся.

– С любовницей, вы хотели сказать? – помог ему Лев Иванович.

– Да, с женщиной, – нехотя признался тот. – Часто к нам присоединялся Липатов или Дюмин с женой. Это главный бухгалтер и один из наших постоянных клиентов, – пояснил он, заметив вопросительный взгляд Гурова.

– А помимо приятелей и коллег по работе, у Игнатова были близкие друзья?

– Не думаю, – немного помолчав, в раздумье ответил Полынин. – Владимир не был компанейским человеком. Он… предпочитал проводить свободное от работы время с женщинами. М-да…

– И много у него было женщин?

– Когда как. Иногда он… э-э-э… общался, скажем так, сразу с двумя. Ну как сразу? – улыбнулся Полынин. – Не в том смысле, что в одно время, а просто – с одной, например, по четвергам, а с другой – по другим дням.

– Ага, понятно. То есть он был большим любителем женщин. Так?

– Вот-вот, – кивнул в свою очередь Полынин и добавил: – Но это – раньше. Потом, года полтора как, у него появилась постоянная женщина.

– Вы ее знали?

– Я? Нет, не знал. Он с ней на наши, скажем так, обеды никогда не приходил. Дюмин тогда еще смеялся над ним, говорил, что Владимир прячет ее от нас. Мол, боится, что мы ее похитим.

– И что на это отвечал Игнатов?

– Говорил, что она замужем, и ей негоже себя светить адюльтером. Муж у нее ревнивый очень.

– Так вы не знали, как ее зовут и кто она?

– Игнатов как-то обмолвился, что ее зовут Полиной и она хозяйка не то ломбарда, не то ювелирного магазина… Не помню уже. Он не хотел о ней говорить. Но, по слухам, она весьма и весьма красивая женщина.

– По слухам… – задумчиво проговорил Лев Иванович.

– Да. Я еще слышал, что он якобы увел ее у одного олигарха. Только вот фамилию его не припомню. Но этот ее старый любовник якобы сейчас переехал в столицу, а в нашем городе бывает только наездами. Вот Володя и воспользовался случаем.

– Значит, фамилию вы ее не знаете? – решил еще раз уточнить Гуров.

– Нет, не знаю.

– Что ж, тогда у меня пока что все, – Лев Иванович встал. – Так что с заводом-то будет, уже решили? – спросил он.

– Будем закрываться, – нехотя отозвался Полынин.

– Жалко, столько людей рабочих мест лишится, – покачал головой Гуров.

Полынин не ответил. У него были свои соображения по этому поводу.

На планерку к Алаутдинову сыщики прибыли с пятиминутным опозданием. В кабинете уже сидели Вересков и Гейнц. Они устало и уныло вычитывали какие-то документы, которые лежали перед ними на столе.

– Вы уж нас извините, – развел руками Улямов, который еле переставлял ноги. – Пришлось в аптеку заезжать за обезболивающим лекарством. Ноги совсем расклеились – не ходят.