За столом воцарилось молчание.

И Сергей, и Людмила Марковна понимали, что сейчас перед ними открыла душу девушка, которую все, даже они, считали «вещью в себе». И что не время и не место пытаться что-то возразить. Как-то оправдать «стрелков». Если будет нужно, Диана сама найдет им оправдание.

Девушка улыбнулась. Встряхнула плечами, словно отгоняя, сбрасывая наваждение, спровоцировавшее поток откровенности. Посмотрела на брата:

- Как закончился концерт? Как Прима? Её отвезли в больницу?

Сергей и Милочка поняли, что Диана смущена и хочет перевести разговор в другое русло.

***

3. Глава вторая (2)

Сергей вернулся спустя четверть часа.

Милочка и Диана уже сидели за кухонным столом. На плите закипал чайник.

- Уехала? – спросила Людмила Марковна.

- Да, - кивнул Истомин. Посмотрел на сестру: - Зачем ты так с ней?

- Как, Сережа? – девушка подняла на брата полные боли глаза. – Знаешь, о чем я думала сегодня во время выступления? – и брат, и педагог поняли, о каком именно выступлении говорит Диана. Оба насторожено молчали, ожидая продолжения. И оно не задержалось:

- Я пыталась понять, кто именно нанес рану, которая стала смертельной. Потому как в тот момент ощущала себя симбиозом балерины и птицы. Сколько их было, бездумных стрелков, думающих только о себе? А ведь их не мало. Мамочка, оставившая меня на привокзальной скамейке. Мстислава, видевшая во мне способ реализовать собственные амбиции. Подруга, бросавшая меня, когда ей этого хотелось. И возвращавшаяся, едва понимала, что без меня ей хуже, чем со мной. Тимур Халфин, решивший, что я смогу стать бессловесной игрушкой для его дочери. Коллеги по сцене, с трепетом ожидающие моего провала. И не собирающиеся хоть немного порадоваться моим успехам. Регина, совершено ничего обо мне не знающая, но считающая себя вправе поучать и укорять за неправильное, по её мнению, поведение с окружающими. Гриша, уехавший даже не попрощавшись. Папочка, пропадавший где-то девятнадцать лет и решивший, будто я обязана броситься ему на шею с восторженным приветствием и немедленно ухватиться за возможность уехать с ним. Никто из них не думал обо мне. Не дал себе труда озаботиться тем, чего хочу я, Диана Малышкина. Они появляются в моей жизни и исчезают, когда это нужно им. Один за другим прицельно стреляют в сердце. И я больше никогда и никому не позволю даже приблизиться ко мне. Потому как то, что я жива до сих пор, то, что не лишилась рассудка от человеческой черствости и равнодушия, не иначе, как чудо, за которое я даже не знаю, кого благодарить. Наверное – вас, - переводила взгляд с брата на Людмилу Марковну, - вы не позволили мне опустить руки. Погрузиться в бездну отчаяния и ощущения собственной ненужности. Вы всегда поддерживали и помогали. Вот для вас и останется открытым моё сердце. Остальным там делать нечего.

За столом воцарилось молчание.

И Сергей, и Людмила Марковна понимали, что сейчас перед ними открыла душу девушка, которую все, даже они, считали «вещью в себе». И что не время и не место пытаться что-то возразить. Как-то оправдать «стрелков». Если будет нужно, Диана сама найдет им оправдание.

Девушка улыбнулась. Встряхнула плечами, словно отгоняя, сбрасывая наваждение, спровоцировавшее поток откровенности. Посмотрела на брата:

- Как закончился концерт? Как Прима? Её отвезли в больницу?

Сергей и Милочка поняли, что Диана смущена и хочет перевести разговор в другое русло.

***

Сергей прижимал к себе Приму осторожно и бережно. Боялся неловким движением усилить боль в неестественно вывернутой распухшей стопе.