Вышла в прихожую, достала свои коричневые туфли, так хорошо гармонировавшие с «парадным» костюмом, протерла их бархатной тряпочкой, смахнув невидимые следы пыли. Завязала бантиками тонкие шнурки.

Уже более спокойно снова приступила к рассматриванию своего отражения в зеркале. Подумала:
«Конечно, туфли на шпильке были бы лучше, но и так совсем не плохо», - вынула из шкафа шерстяную шаль, связанную крючком вахтершей училища специально для неё. Накинула на плечи.

Как бы там ни было, а идти к машине, которую пришлет Тимур, в платье с открытыми плечами – повеселить всех соседей, которым приспичит увидеть её именно в это время. Надевать старенькое пальто – и того хуже! А шаль… почему бы и нет? Винтаж и эксклюзив.

Вздрогнула, услышав дверной звонок. Снова взглянула на часы. Ровно пять вечера! Шагнула к двери.

- Тимур Айдарович велел вам передать! – водитель, стоявший на пороге, протягивал ей какие-то две коробки. Окинул её оценивающим взглядом.

- Что это? – Людмила устала удивляться и вгонять себя в рамки приличий.

- Не знаю, - пожал плечами водитель. – Но если хотите взглянуть – поторопитесь. Боюсь, что на выезде из города снова будут пробки.

Милочка, забыв пригласить водителя войти, быстро вернулась в комнату.

Она рассмеялась, но не ехидно, как вчера вечером, и не горько, как сегодня днем, а весело и радостно, когда вынула из первой коробки туфли. Как раз такие, о которых грезила, примеряя платье.

Быстро переобулась, одним движением сбросила крышку со второй коробки. Вынула невесомый палантин. Тоже вязаный. Но уже не из обычных шерстяных ниток, а из тонких полосок палевой норки. Набросила на плечи.

- Я готова! – улыбнулась водителю.

- Совсем другое дело, - удовлетворено прокомментировал увиденное мужчина. Согнул руку в локте: - Позвольте помочь вам спуститься по ступеням.

***

- А Людка-то наша, посмотри, как вырядилась! – две соседки перекуривали на балконе, ожидая пока мужья их позовут и начнут чествовать, и внимательно наблюдали за тем, как какой-то незнакомец усаживает Милочку в машину.

- Ага, - закивала соседушка, соглашаясь с подругой. – А все сиротой казанской прикидывалась!

- Видать, закадрила хахаля при бабках, - завистливо пробурчала первая.

- Да чем там кадрить?! – удивилась вторая. – Ни рожи, ни кожи! Одни кости торчат, плюнуть не на что!

- Есть на что – не на что, а шалик вон меховой напялила, - соседка потушила окурок в жестяной банке. – Пошли за стол что ль, а то наши успеют наклюкаться, не начав жрать.

***

Милочка откинулась на спинку заднего сидения автомобиля и прикрыла глаза. Смотреть на ночной город ей не хотелось. Голова слегка кружилась от попыток осмыслить события последних суток. Она уже устала удивляться и возмущаться, а принимала все, как должное.

«Я словно Золушка, едущая на бал», - улыбнулась столь уместному сравнению и тотчас погрустнела. – «И это значит, что ровно в полночь карета станет тыквой, а роскошный наряд превратится в привычные лохмотья. Конечно, никто не станет отбирать у меня все вот это», - коснулась пальцами мягкого меха палантина, - «но я сама не оставлю ни платья, ни туфель, ни накидки. Это не мое. И мне не принадлежит. Просто представлю, что попала в сказку и постараюсь получить от сегодняшнего вечера максимум удовольствия. И при первой же возможности верну Тимуру его подарки. Возможно, что я обижу его, но это и к лучшему. Пусть я для него навсегда останусь педагогом дочери, а не женщиной, в чей гардероб он решил вложиться, преследуя при этом непонятные цели».

Людмила поняла, что если продолжит развивать мысль в том же направлении, то снова испортит собственное праздничное настроение. Открыла глаза и начала любоваться красотами вечернего города, проносящегося за окном автомобиля.