Кармель мучительно покраснела. Она не знала, о чём думала мать, оставляя бабушку без помощи. Ей же самой даже не приходило в голову поинтересоваться, как живёт бабушка Маша?

– Бабушка никогда не жаловалась, – выдавила из себя Кармель. – Она всегда говорила, что у неё всё хорошо.

Ираида Кимовна постучала по столешнице сухеньким кулачком.

– А мозг включать не пробовали? Что дорогая Асенька не помнит, как ей жилось в родной деревне? Я сколько раз уговаривала Машу: «Скажи зятю, пусть воду в дом проведёт. И не надо самому, пусть местным работягам деньги оставит. Они всё сами сделают». Так нет же. От неё только и слышала: «Ой, ты знаешь, Ираидочка, какой занятой человек мой зять. Да и Асенька вся в делах. А я привыкла. Мне не трудно, справляюсь». Она и умерла так, словно боялась доставить беспокойство. Я лично ещё та штучка, но твоя бабушка, редкой душевности человек – не заслуживала такого отношения.

Кармель сглотнула слюну и спрятала задрожавшие руки под стол.

– Как умерла бабушка?

Ираида Кимовна затушила сигарету, налила в чашку остывшую воду из чайника. Её лицо погрустнело, морщины стали глубже. Даже задорно торчащие волосы поникли.

– Маша держала с десяток кур. Тем вечером она принесла мне яиц. Мы немного посидели во дворе. Маша и говорит: «Сегодня лягу пораньше, что-то устала я». На следующее утро я выпустила Инквизитора во двор, а сама села завтракать. Смотрю в окно, а этот гад сделал подкоп под забором и пролез в загородку к курицам. Я бегом. У Таксы хорошо развит охотничий инстинкт, она может передушить всех кур. Кинулась в загородку, а куры-то заперты в сарае. Я в дом. Уже знала, что найду. Маша не могла не открыть курочек вовремя. Она лежала на кровати, будто спала. Никому из вас хлопот не доставила.

Кармель вздохнула и опустила голову. Ей хотелось плакать, но она стыдилась слёз перед едва знакомой старушкой, которая к тому же осуждала её.

– Твои родители примчались по звонку и так быстро организовали похороны, что мы охнуть не успели. МЧС нервно курит в сторонке. Они ухитрились похоронить Машу в тот же день вечером. Уж как их соседка Маня уговаривала: «Мол, не по-людски хоронить так поздно. Побудьте с покойницей ночь в доме». Куда там! Представляю, сколько денег выкинули из-за спешки. Как только с моргом договорились? В общем, в шесть вечера гроб в могилу опускали. Видно сильно не хотелось твоим родителям оставаться на ночь в Захарьино. Ася отдала нам ключи от дома, сказала: «Возьмите себе всё, что захотите». Маня забрала халаты и кофты, я на память – фото и вазочку из синего стекла. Вот так-то. Был человек, и за один день не стало. А ты чего не приехала бабушку хоронить?

Кармель подняла голову и посмотрела в окно на пышные кусты лебеды.

– Я в поход ходила с друзьями, мама не посчитала нужным мне сообщить.

Ираида Кимовна вставила в мундштук новую сигарету, но зажигать её не стала.

– Вполне верю. Ася держала себя так, будто королева снизошла до нас простолюдинов. Красивая у тебя мать, ничего не скажу, но холодная, как рыба. Копия моей невесточки. Только я не Маша, терпеть не буду. Это она могла полгода пенсию собирать, чтобы съездить к вам в гости с подарками. А потом нам с Маней рассказывать байки, как вы её замечательно принимали. Только не всегда ей удавалось скрыть свою грусть. Один только раз призналась мне, что чувствует у вас себя ненужной, лишней.

Кармель вспомнила потерянный вид бабушки, которая бродила по дому, пытаясь общаться с ними. А у них для неё не находилось времени. И про подарки вспомнила. Она всегда засовывала их в шкаф и забывала. Ей бабушка обычно дарила шёлковые и тёплые шарфики, Эйтану и отцу рубашки, а матери набор полотенец или комплект постельного белья. Белье и полотенца мать складировала в комоде, рубашки носил только Эйтан, а она так ни разу и не надела подарок.