Некоторые издательства, в частности «Огоньки» Л. Д. Френкеля, опубликовали такие книги, как «Переписка из двух углов» М. О. Гершензона и В. И. Иванова, «Закат Европы» О. Шпенглера, сборники, книги известных философов Бердяева, Леонтьева и др.

К этому времени громко заявили о себе Вс. Иванов, Л. Леонов, К. Федин, продолжали печататься А. Блок, Н. Гумилёв, С. Есенин, вновь стали выходить дореволюционные журналы «Былое» и «Голос минувшего», «Вестник литературы», появлялись новые выпуски «Записок мечтателей», одна за другой выходили книги Е. Замятина, Б. Пильняка, В. Маяковского, А. Ахматовой. И каждая книга несла в себе неповторимость и резко выраженную индивидуальность как по форме, так и по содержанию. Было отчего блюстителям идейной большевистской чистоты и идеологической ясности прийти в оторопь и растерянность. Малейшее отклонение от теории пролетарской культуры рассматривалось как вылазка классового врага. Партия и правительство Советской России приветствовали всяческое сотрудничество различных слоёв населения как внутри страны, так и за рубежом. И как только за границей был провозглашён лозунг, что пора протянуть честную руку помощи России, так Россия сразу же откликнулась на этот призыв, открыв свободный доступ книг, издаваемых в Берлине теми, кто провозгласил этот лозунг. В связи с этой политикой свободнее себя почувствовали и те круги в России, которые так же честно хотели сотрудничать с советской властью, хотя и не разделяли взгляды большевиков, вставших у кормила власти.

Нужно только помнить, что этот благотворный период сотрудничества советской власти с творческой, научной, технической интеллигенцией длился весьма короткий срок. Как только А. Бубнов провозгласил, что «столичная советская журналистика должна пулемётным огнём самого высокого напряжения обстреливать буржуазную идеологию», так все сразу поняли, что начинается этакий новый период взаимоотношений – отход от нэповской вседозволенности.

Мало кто знал о том, что с февраля 1922 года, используя страшный голод 1921 года и пожелание Русской православной церкви отдать часть церковного имущества в обмен на продукты питания для голодающих, кремлёвские большевики приняли решение изъять все церковные ценности и лишить священников богослужебного ритуала. По предложению Л. Д. Троцкого была создана «секретная ударная комиссия», которая должна была «подготовить одновременно политическую, организационную и техническую сторону дела». «Фактическое изъятие должно начаться ещё в марте месяце и затем закончиться в кратчайший срок», – предложил Л. Д. Троцкий, а Ленин, Молотов, Каменев, Сталин («опросом») согласились с этим. «Формальное изъятие в Москве будет идти непосредственно от ЦК Помгола, где т. Софронов будет иметь свои приёмные часы». 11 марта 1922 года была назначена «секретная ударная комиссия» под председательством Т. В. Сапронова (1887–1939), члена президиума ВЦИК, родившегося в бедной многодетной крестьянской семье, знавшей голод и бедность, в членах комиссии числились: заместитель председателя ВЧК Уншлихт, Медведь, Самойлова-Землячка и Галкин.

13 марта Политбюро по предложению Троцкого приняло решение «О временном допущении „советской“ части духовенства в органы Помгола в связи с изъятием ценностей из церквей». Этим решением церковь вынуждают пойти на раскол среди священников и епархиата.

Ленин предлагал ликвидировать веру и церковь, Троцкий – за раскол, требовал привлечь духовенство и сделать его «советским», чтобы легче управлять церковью. 30 марта 1922 года Л. Д. Троцкий написал в Политбюро записку о политике по отношению к церкви, в которой предложил учредить «сменовеховское духовенство», но рассматривать его «как опаснейшего врага завтрашнего дня», а сейчас воспользоваться им для раскола и подавления церкви, «пропитанной крепостническими, бюрократическими тенденциями, не успевшей проделать буржуазной революции», пропитанной «открыто контрреволюционной с черносотенно-монархической идеологией». «Кампания по поводу голода для этого крайне выгодна, ибо заостряет все вопросы на судьбе церковных сокровищ, – писал Троцкий. – Мы должны, во-первых, заставить сменовеховских попов целиком и открыто связать свою судьбу с вопросом об изъятии ценностей; во-вторых, заставить довести их эту кампанию внутри церкви до полного организованного разрыва с черносотенной иерархией, до собственного нового собора и новых выборов иерархии» (Новый мир. 1994. № 8. С. 190). Троцкий разработал практические выводы для совещания секретарей губпарткомов и предгубисполкомов. Ленин написал записку для Политбюро, в которой высказался открыто и полностью, предложив назначить председателем комиссии М. И. Калинина: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь подавлением какого угодно сопротивления… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать…» (Там же). Официально от имени правительства должен выступать только Калинин, никогда не должен в печати или публично – Троцкий.