— А если бы…. — выдохнула я, чувствуя, как дрожь бьет все мое тело.

Но Сэм не дал закончить фразу. Набросился на мой рот, запечатав поцелуем невысказанные слова.

Он целовал жадно, дико, страстно, неистово, будто вкладывал в поцелуй все, что накопилось в его суровом сердце, которое колотилось под моими ладонями с немыслимой скоростью.

Сильные, невероятно обжигающие руки подтянули меня выше, заставили обхватить мужские бедра и вновь сжать с таким напором, что я ощутила каждую мышцу напряженного тела.

И сама обхватила Молотова за шею, боясь упасть. Но в то же время знала: Сэм удержит меня своими крепкими руками.

А сам Молотов будто окончательно сорвался. Целовал все более неистово, жадно, откровенно. Словно обезумел, а его сознание померкло.

Немного шершавые ладони нырнули под мою одежду, обожгли откровенными прикосновениями к груди, спрятанной под тканью лифчика. Гладили лихорадочно, ощупывали, как будто убеждали мозг: все части тела на месте.  

Но Сэму оказалось и этого мало. Он, удерживая меня на весу, шагнул к длинному столу и усадил на него. Отстранился, надсадно дыша, и теперь всматривался в каждый изгиб моего тела, словно ему требовалось визуальное подтверждение того, что обнаружили его ладони.

А потом, когда осмотр закончился, Сэм вновь дернул меня к себе. Словно хотел спаять наши тела. И дышал тяжело уже в мое ухо.

А я…. Пусть еще десять минут назад я боялась этого человека. Сейчас же, когда оказалась в его руках, мне не хотелось двигаться. Хотелось и дальше быть рядом с ним. Потому что так я чувствовала себя защищенной.

И да, кажется, от Сэма мне не убежать. Потому что тогда придется убегать от самой себя.

Я потянулась к нему, перехватила руками за талию, прижалась лицом к белоснежной рубашке. Пиджака на Сэме не оказалось. И это хорошо. Ткань рубашки была тонкой и позволила почувствовать жар мужского тела. И я прикрыла глаза, прячась от суровой реальности в крепких руках мужчины.

*** 

20. 19

Кажется, прошла вечность до того, как дыхание Сэма восстановилось, а объятия, все еще крепкие и жадные, немного расслабились.

Я слушала, как размеренно бьется сердце мужчины. И каждый удар разгонял мои страхи. Мысли, беспорядочные и сумбурные, складывались в логические цепочки. А в памяти всплывали все новые фрагменты покушения на мою жизнь.

— Я видела, как кто-то из ребят упал, — прошептала я.

Старательно гнала от себя мысли о том, что Всеволод оказался не единственной жертвой наемника.  

— Не думай об этом! — приказал Сэм, а рука мягко удерживала мой подбородок.

Глаза в глаза. Его темные, жгучие. Мои растерянные и полные слез.

— Все живы, это главное! — с нажимом добавил Молотов, а я судорожно всхлипнула, прикрыла тяжелые веки.

Хотелось плакать. Навалилась дикая усталость, словно из меня разом выкачали все жизненные силы.

— У тебя начинается отпуск, Тиша. Я все улажу, — произнес Сэм, вжимаясь щекой в мою макушку.

«Я все улажу» — звучало музыкой. И да, отпуск мне очень нужен. Осталось придумать, как сообщить маме и папе. Не хотелось расстраивать родителей новостями о покушении на мою жизнь. К тому же ни снайпера, ни заказчика не нашли. Но и скрывать такую информацию от родителей нельзя.

— Я и сама справлюсь, — попыталась возразить я. — В отпуск давно отец отправлял.

Сэм отстранился немного. Взглянул на меня так, словно я только что сообщила ему, будто лечу в космос без скафандра.

Молотов, возможно, и возразил бы. Однако в дверь кабинета негромко постучали. А дождавшись разрешения от разъяренного, но немного пришедшего в себя руководителя, вошли.