Тяжелее всего было по утрам. Мне опять подавали еду, несмотря на мое к ней отвращение. Зачем беспокоиться? Иногда я чувствовал, что мое тело словно разъедается изнутри, и этот процесс сопровождался сильной болью. Иногда я молил об избавлении от того, что – я знал – уже приближается. Я умолял всех, кто слушал меня, плакал, кричал, что я устал от этих страданий и забот… Потом появлялась Пэтти, и все менялось. Мы никогда не говорили о моей неминуемой смерти. Она обращалась со мной так, словно я вот-вот воспряну и начну следующий виток своей жизни! В ее глазах никогда не было жалости, которую я замечал почти у всех, кто приходил ко мне. Я знал имена ее детей и мужа и однажды даже встретился с ними. Какая это семья! Никого из них, казалось, не трогало, что они находятся рядом с умирающим – словно они все прошли школу ангелов или что-нибудь в этом роде! Позже Пэтти открыла мне секрет, и это был единственный раз, когда она упомянула о своей религиозности или о чем-то, относящемся к Богу.

Она рассказала мне, что у всех людей свой путь, известный Богу, и что каким-то образом я оказался именно там, где согласился быть, и во всем этом есть какая-то честь. Я посмеялся над ней, оглядывая свою палату и видя судно, наполовину заполненный мочеприемник и трубки, соединенные с моими запястьями. С каждым днем мои глаза становились все более воспаленными, а цвет лица стал пепельным. Я махнул рукой с присоединенной к ней трубкой и громко сказал: «Какая же это честь, а?»

Мы посмеялись, но потом она сказала, что она и ее родные верят: я избран сделать для планеты нечто особое и мое положение каким-то образом вписывается в предначертания Господней любви. Я совсем ничего не понял, но почему-то успокоился, и после ухода Пэтти я часами думал о том, что она мне сказала.

Случилось то, что должно было случиться, я получил главный ответ на свою просьбу, которую чаще всего выражал в своих молитвах. Я просил Бога, с которым никогда не говорил до болезни, чтобы он позволил мне уйти в присутствии моего ангела Пэтти – и мое желание исполнилось!

Все оказалось легче, чем я думал… это умирание. Пэтти как раз начала мой любимый отрывок из «Властелина Колец», когда сердце мое остановилось. Был момент страха, когда я понял, что происходит, но Пэтти прекратила читать, словно я послал ей мысленное сообщение. Она посмотрела на меня так, как никогда не смотрела раньше, и тогда я понял, что она уже наблюдала подобное прежде. Понимающий блеск в ее глазах сказал: «Иди с миром в руки Господни».

Она положила руку мне на грудь, мы молча посмотрели друг на друга, и через несколько мгновений меня поглотила тьма.

Какой потрясающий свет! Я был свободен! Я чувствовал великое освобождение от боли и начал парить над своим телом, наблюдая за всем происходящим в комнате. Я видел свое измученное хрупкое тело, застывшее под рукой Пэтти. Она медленно закрыла книгу, но осталась неподвижной. Только потом она немного поплакала, но это были слезы радости о том, что наконец-то я обрел свободу… И выражение ее лица, казалось, говорило о ее гордости и уважении к моей прожитой жизни. Я все это видел!

Когда я тихо отлетел подальше, то увидел ее астральные крылья и понял: только что, когда я каким-то образом прославил Землю своим уходом, она прославляла Землю своим ангельским служением. Ее тело буквально светилось от той миссии, которую она выполняла, как будто у нее над головой сияла радуга. Мой ангел был настоящим ангелом… или по крайней мере земным ангелом! По мере того как комната постепенно исчезала, я осознал, что не сказал Пэтти, как я ценил те часы, когда она была рядом, и ее работу, облегчившую мне бремя умирания. Благодарность к ней целиком затопила меня… Но возможно, слишком поздно! Знала ли она о моей благодарности за то, что она принесла мне такое утешение? Чувства переполнили меня, когда я подумал, что единственный человек, который больше всего помог мне в моей жизни, так и не услышал моих слов благодарности. Потом я увидел, что нахожусь не один, и все понял. Теперь я был спокоен. Она знала. Не спрашивайте как, но Пэтти знала. Она знала, как я был ей благодарен, даже когда уходил. Я увидел, как она подняла руку в прощальном жесте и обратила вверх лицо, словно могла видеть меня! Махала ли она мне на прощание? Сюрреалистическая картина начала бледнеть, а мое новое окружение стало принимать отчетливые формы. Настало время ухода.