Я умерла — нелепо, бессмысленно. Потом увидела странную книгу… И вдруг будто вернулась в прошлое. И теперь проживала заново момент своего позора.

Я предугадывала каждое слово, каждый жест окружающих меня людей. Но в отличие от прошлого раза, сердце не разрывалось отчаяния.

С глаз будто упала пелена — мне больше не хотелось молить жениха, жалко цепляясь за его ноги. Нет, я слишком хорошо помнила свои предсмертные желания — плюнуть ему в лицо. Высказать его матери всё, что думаю. И поскорее обнять своих матушку с сестрой — тех, кто меня по настоящему любит.

А здесь… — лишь дешёвый спектакль.

Для слуг. Для рабов. Для меня.

Ни грамма искренности.

Теперь я ясно это видела.

Благородная госпожа Рокомо больше не казалась мне такой уж пугающей и грозной — скорее злой и жалкой. А жених — теперь мне было очевидно — он никогда и не хотел нашей свадьбы. Иначе не отказался бы от меня так легко. Даже если это не он привёл того мужчину, но для него случившееся — хорошая возможность безболезненно для чести рода сбросить с шеи нищую невесту.

Я сжала в пальцах ткань своего кимоно. Горло сдавил спазм, воздух вырвался сдавленным смехом.

Это было от нервов.

— Смотри — смеётся, бесстыдница! — завопила Рокомо.

— Я уйду из этого недостойного дома с облегчением, — мой голос сипел. Но я всё равно произнесла каждое слово твёрдо и уверенно.

“Докажи что ты сильнее, чем кажешься”... — звучали в уме слова из видения. Я держалась за них, как за ветвь, протянутую утопающему.

7. Визуал

Варианты визуала ёкая Шиарея и девушки из видения

8. 1.4

Я поднялась на ноги, гордо выпрямила спину и обернулась к матери Енсу. Она смотрела на меня, давя высокомерием и важностью, так смотрят богачи на беспризорных детей. Мне по привычке хотелось согнуть спину и опустить глаза… но я пересилила себя.

Впервые в жизни пересилила.

Это было сложно, будто я сопротивлялась невыносимому ветру, что гнул меня к земле. Мой взгляд остановился на цепочке, которая виднелась на шее Рокомо. Это придало сил.

— Кто позволил вам надеть драгоценность моей семьи? Верните сейчас же! А также упакуйте мои вещи как положено и отправьте домой. Или мне позвать мирового судью?!

И откуда только смелость взялась?

Прежняя я бы никогда таких слов не сказала.

Но смерть — изрядно прочищает голову и подправляет угол зрения.

Эти люди только что опозорили меня перед всеми, очернили, вышвырнули… и… и даже убили. А когда я умирала — вздохнули с облегчением. Я верила, что увиденное не было бредом. Потому что невозможно, чтобы я знала всё наперёд. А даже если мне всё почудилось… Я не хочу больше быть жалкой.

Я буду отчаянно держаться за второй шанс!

Я и без странного видения кое-что знала… Всё же прожила в этой семье какое-то время. И заметила, что госпожа Рокомо конфликтовала с нынешними блюстителями закона. И точно не захочет их звать.

Она замерла на месте и открывала и закрывала рот беззвучно — как рыба. Очевидно в шоке оттого, что я посмела ей ответить. Судя по её бледному лицу, она восприняла мои законные требования как оскорбление.

— Да как ты смеешь, девка! Совсем одурела!.. — госпожа Рокомо хлопнула по своему расписному кимоно, как обыкновенная деревенская торговка. Взгляд маленьких масляных глазок забегал, ища поддержки.

Но Ёнсу молчал, будто поражённый тем, что у меня вообще есть голос.

“Сейчас или никогда”, — мелькнуло в уме.

Голова закружилась от смелости.

Губы произнесли:

— Я жду!

Я постаралась добавить в свой голос металла… но получилось плохо. Я этого не умела. Я всегда была тихой и мягкой, за это меня и полюбил Ёнсу — так он говорил. И я, стараясь быть ему кроткой невестой, всегда уступала, никогда не спорила.