Вот тут у меня челюсть отвисла вместе с опухшей губой. Не слишком ли ты смелая девочка?

- Боишься, что мама зайдет? Нет, ты меня испугался, да? – спросила она, видя мою растерянность. – Все равно я все видела вчера. Давай, показывай, - настояла она.

Имелась маленькая проблема. Вернее, не маленькая, учитывая единственное достояние сусла. Отросток уже был несколько возбужден с того момент, как я заглянул к ней под юбку. И это забавное состояние никуда не делось. Ну, ладно, я не трус. Неторопливо я расстегнул брюки, старательно прислушиваясь к звукам в коридоре: пока слух радовала тишина.

Еще немного, вот и явился он перед ней, во всей красе. Или правильнее сказать длине. И как результат - смех в ее глазах. Мне казалось, что они смотрят больше в мои глаза, чем на него. Может ей была интересна лишь моя реакция, мое поведение? Проверяла стушуюсь ли я?

Она коснулась его указательным пальчиком и провела от основания до кончика. Конечно, он вздрогнул от этого и не один раз. Потом нажала на кончик, точно на красную кнопку.

- Дергается, потому что хочет меня? – спросила юная графиня.

- А у тебя там мокренько не стало? – ответил я, опасаясь, то эта девочка сейчас доведет меня до очень горячей точки и добавил: - Очаровательное зрелище, правда? Ты же такое видишь первый раз? – не только же ей стебаться надо мной. Пусть признает, полную некомпетентность в столь интимных вопросах.

Она не успела ответить – послышались шаги в коридоре. Каким-то чудом я успел спрятать своего торчащего друга, и повернуться к умывальнику. В ванную вошла Ирина Львовна.

- Кровь остановилась, потом опять начала течь, - объяснил я ей раньше, чем она успела что-либо спросить. – Сейчас уже выходим.

Утром случилось много суеты: откуда-то появилось еще двое слуг, которых я не знал, но они знали меня, обращаясь к моей важной персоне с подобающим уважением, но с едва уловимой усмешкой в глазах. Эти два мужичка, вероятно бывшие братьями – уж больно похожие внешне: чернявые, худые, шустрые – спускали на первый этаж немалый багаж, который приготовила Ирина Львовна в дорогу. Им же помогал дворецкий Никифор Тимофеевич. Помогал скорее словом: стоял, подбоченившись и указывая какую коробку куда ставить. Пять коробок с платьями, два чемодана, корзина и саквояж – не слишком ли много на двух женщин, пусть даже графинь. Видимо моя мачеха решила всерьез заняться очарованием мужского окружения Его Высочества. Кстати, перед сном я нашел портрет принца в одной из газет, которые стопкой лежали в коридоре на тумбочке: страшненький типок лет двадцати пяти, с большим ртом и глазами вытаращенными, точно изо всех сил срать хочет. Из статейки я понял, что он помешан на римской культуре и собирается переименовать Сиде в Цезарию, и построить там свой колизей. Не римских масштабов, зато с гладиаторскими боями, как в древности. И вот еще: он принц вовсе не наследный. Имелся у него старший брат с куда большим влиянием на высокое общество нашей славной империи.

А потом пришла карета. Черная с позолотой, большая, запряженная шестеркой гнедых, а главное, с большим багажным отделением позади. Ведь я уже распереживался, куда вместится столько женского барахла. Стебусь, конечно. Всегда забавляло трепетное отношение женщин к шмоткам и дорожным сборам.

- Саш, - Ирина Львовна отвлекла меня в сторону. Мы зашли в гостиную и там она сказала: - Не знаю, когда мы вернемся. Нам очень важно укрепить отношения с Владимиром Ильичом. Там же будут другие очень влиятельные люди. Даже кто-то из Сталиных. Пойми меня правильно: я все-таки слабая женщина, и мне придется… - она не договорила, наверное, не найдя подходящих для меня слов. Пожала плечами и добавила. - Никифора Тимофеевича я проинструктировала, оставила ему деньги на продукты и на хозяйство. Кстати… - она засуетилась, открыла сумочку и извлекла несколько купюр. – Вот тебе, может пожелаешь что-то себе купить. Пожалуйста, не уходи из дома далеко и надолго. А если уходишь, попроси кого-нибудь из прислуги сопровождать тебя. Помнишь, как ты потерялся в прошлом году? Я не хочу, чтобы подобное повторилось. Все. Нам, пора, там уже ждут.