– Да тем, что он абсолютно прав! Никто не поверит в то, что мой отец заключил договор с иностранцем для охраны дочери. К тому же ты совершенно не похож на телохранителя, – она вздохнула и оглядела меня с ног до головы. – Да у тебя даже оружия нет!

– Мне не понадобится оружие, чтобы справиться с большинством опасностей, что тебя окружают, – сказал я. – Но если ты настаиваешь, будет тебе видимое оружие…

На поясе возникли ножны с мечом, и Лита уставилась на них в немом изумлении.

– Это иллюзия, как и моя одежда, – пояснил я.

– Да у этого меча эфес из адамантита! – почти обвиняющим тоном воскликнула она. – Как и твой браслет! Они стоят, как половина моего королевства.

Я припомнил, что в некоторых мирах, где этот металл почти не встречается, он ценится невероятно высоко.

– Так лучше? – спросил я, наложив новую иллюзию и скрыв браслет.

Лита вздохнула.

– Мне тебя не переубедить, да? – спросила она. Я покачал головой. – В таком случае, идем, – вздохнула принцесса. – Верховный не любит ждать, а я и так заставила его посланника топтаться в коридоре.

– Почему он позволяет себе такое? Это верховный? – спросил я. – Он вызывает тебя к себе, будто это ты его подданная, а не наоборот.

– При моем отце такого бы никогда не произошло, – вздохнула Лита. – Но теперь духовная власть у нас выше светской, особенно когда дело касается меня. Но я все изменю! – произнесла она с мрачной решимостью.

– Ладно, тогда последний вопрос, – я остановил принцессу, которая уже направилась к выходу. – Для чего этот верховный жрец может вызывать тебя?

– Полагаю, все дело в том же ритуале, – ответила она. – На площади мы видели гвардейцев и жреца, которых отрядили ловить демона. Полагаю, меня будут спрашивать, что мне об этом известно. И я еще не придумала, что говорить по этому поводу.

Мы шли по коридорам дворца в сопровождении посланника Верховного жреца. Тот проявил явное недовольство, когда принцесса сообщила, что отныне под охраной иностранца, но Лита быстро его осадила. А мне не понравился сам факт того, что какой-то жрец смеет вообще высказывать ей свое мнение.

Насколько же тут ни во что не ставят мою девочку, что даже мелкие сошки пытаются проверить ее на прочность? Надо срочно исправлять положение.

Я могу в какой-то мере понять Аэлиту. Судя по ее рассказам, отца она лишилась в пятнадцать лет. Все это время ее мачеха с отпрыском медленно и планомерно завоевывали власть, и сейчас принцесса борется, чтобы доказать, что она достойна принять трон.

По пути я с любопытством осматривался. Что могу сказать? Видно, что дворец нуждается в ремонте, да и технологии тут весьма примитивные. Погода на улице теплая, но в коридорах гуляют такие сквозняки, что человек с хрупким здоровьем легко может простудиться. Вокруг было серо, уныло, и даже пахло сыростью и плесенью.

Так продолжалось, пока мы не попали в правое крыло дворца.

Анфилада вычурно украшенных залов, сквозь которую мы теперь шли, явно была отделана совсем недавно, и денег на интерьер тут не жалели. Лепнина, позолота и яркая мозаика с изображениями глаза с пылающими ресницами покрывала стены и потолок, а каменные плиты пола были устланы цветастыми коврами.

Хотя со вкусом у заказчика всего этого пестрого великолепия явно большие проблемы. От обилия красок и ярких пятен рябило в глазах.

В приемной перед кабинетом, куда мы в итоге попали, вышла заминка – два служителя в черных балахонах с массивными символами все того же глаза на груди не хотели пропускать меня вместе с принцессой. 

Только после того, как Аэлита сообщила, что я тоже должен сказать Верховному нечто важное, перед нами, наконец, распахнулись двери. Аэлита шепнула мне, что говорить будет она, и вошла первой.