Йен внимательно слушал меня, не перебивал, только смотрел, пока я говорила свою длинную речь.
– Просто дай мне шанс.
Я опешила и даже часто заморгала. Сейчас мне показалось, что у меня отрасли яйца между ног, и Йен вдарил мне по ним посильнее, что они подпрыгнули до гланд. Этот мужчина умел выбивать почву из-под моих ног.
– Ты вообще слышал то, что я сказала? – поинтересовалась я. Может Йен глухой?
– Да, я слышал. Но и также знаю, что ты была не против моих поцелуев. Ты реагировала на них. Пусть не ты, – исправился он, предупреждая мои слова, – а твое тело, но реагировала.
– Нет, Йен! Ты сильно в этом ошибаешься. Я никак не реагировала, я просто находилась в шоке.
– Тебя так шокируют поцелуи мужчин? – усмехнулся он. – Или только мои поцелуи на тебя так действуют.
– Ну ты и хам! – проговорила я.
– Просто дай мне шанс, – повторил Йен и шагнул ко мне. Я не отступилась, продолжала стоять на месте. – И если я не смогу доказать тебе, что тебе понравится быть моей женой, я дам тебе развод.
– И в чем тут подвох? – довольно грубо изрекла я и тут же осеклась, когда рука Йена приблизилась к моему лицу.
– Нет никакого подвоха, Кира, – ответил он, заправляя мне за ухо мучную прядь. – Просто я прекрасно знаю, что окажусь прав, и ты не захочешь получить от меня развод.
Я с силой ударила Йена по руке, отшвырнув ее от своего лица.
– Я. Тебя. Ненавижу! – прошипела я каждое слово. 
– Я поняла твой план. Ты решил сыграть роль хорошего мальчика, обещая неделю счастья, когда ты будешь самоудовлетворяться за мой счет, а после, даже если я не захочу быть с тобой, то ты все равно не дашь мне развод. Или дашь, но получишь все желаемое за эту неделю. Так что в выигрыше окажешься только ты, – парировала я. – Ты до ужаса мерзкий человек. Играешь судьбами других людей так, будто они игрушки и у них нет души. А знаешь что, Йен. Души нет у тебя. Ты состоишь из дерьма и желания удовлетворить свою похоть. Все. Большего в тебе ничего нет! – огрызнулась я. – Хочешь, чтобы я снова разделась. Да пожалуйста! – Я нервно принялась расстегивать шелковую блузку, которую мне по приказу Йена доставили еще в номер отеля в Риме. – Мне не сложно! Не зря же меня итальянцы обвинили в проституции. Чего мне уже терять? Честь потеряна уже давно. Хочешь безвольную и бездушную куклу – пожалуйста. Может в какой-то из моментов тебе станет от самого себя противно. – Я расстегнула последнюю пуговицу и резко сдернула с себя ткань, заставляя муку и специи взлететь вверх, как вековую пыль со старого покрывала. Сейчас мне даже было жаль, что на мне находился бюстгальтер, который, кстати, тоже был доставлен по приказу Йена. Вообще вся одежда, в которой я находилась, была заказана моим муженьком. Мой топик и шорты он посчитал не лучшим нарядом. Но вероятно его смущало то, что этот наряд побывал вместе со мной в тюрьме. – Как там тебя по полному имени-то? Боюсь, что если произнесу целиком, то точно забуду одно из сотни твоих имен, – усмехнулась я, расстегивая застежку бюстгальтера и смахивая с плеч лямки. Даже показалось, стало легче дышать, когда сняла с себя лифчик за тысячу евро. Казалось, носила на своей груди целый банкомат. – Ну что, Йен Кристиан Лориц Фредерик второй Торбриджеский! – проговорила я с усмешкой. – Желал первую брачную ночь, можешь ее получить. Уж надеюсь, ты не облажаешься, доказывая мне, как же может быть с тобой хорошо, – почти каждое слово сочилось ядом и ненавистью к этому человеку. Раздражало и то, что я проиграла. Я принялась расстегивать бежевые льняные удлиненные шорты. Я выдохлась. Больше не знала, что говорить.