А когда эти минуты кончились, Анна продолжила свой рассказ:

– Потом, как ты знаешь, наша гласность превратилась в так называемую демократию – полуголод и нищету. А в 91-м, после путча, все стали бежать из России, и я – тоже. Но не сразу. Просто одна американка, стюардесса «Пан-Ам» – я познакомилась с ней, еще когда летала, – пригласила меня в Сан-Диего поработать нянькой ее детей, по-вашему – бэбиситтершей. У нее там дом, двое детей и муж – пилот «Пан-Ам». И они прислали мне гостевое приглашение и билет… Опять? Марк, ты сошел с ума! Подожди!

– Я не могу ждать! Let me in! Впусти меня. Да, вот так. Теперь рассказывай.

– Так я не могу рассказывать. Боже мой! Ой!

– Не двигайся! Замри! Рассказывай.

– Ну, я прилетела в Сан-Диего, начала работать, но тут лопнул «Пан-Ам», они оба потеряли работу и… Нет, не могу. Двигайся! Ой, Господи! Еще! Еще!

Минут через двадцать, уже остывая и отдыхая, она сказала:

– Они хотели, чтобы я вернулась в Россию, ведь они отвечают за меня перед иммиграционными властями, я же приехала в Сан-Диего по их приглашению. Но я не вернулась в Россию. Я прилетела в Нью-Йорк и осталась тут. Сначала работала в массажном кабинете в Куинсе, и вообще кем только я не работала! А потом открыла свой бизнес.

– Свой бизнес? – удивился он.

– Ну, ничего особенного. Трэйд – русско-американская торговля.

– И как давно ты в Америке?

– Пять лет.

– Пять лет! Мой Бог! Почему же ты не позвонила мне сразу, как прилетела?

– Я боялась, что ты женат. И еще…

– Что еще?

– Я думаю, что ты все-таки работаешь в ЦРУ. Или в ФБР, я не знаю разницы.

– Даже если бы я там работал – и что?

– Я же была тут нелегально. Прилетела как туристка и осталась. У меня даже не было разрешения на работу. И только когда я открыла свой бизнес, адвокат помог мне получить грин-карту. Марк, что ты делаешь? Я уже не могу, мы умрем.

– Давай умрем. Вместе. Сейчас. Вот так! Ты спишь с этим адвокатом?

– Нет. Ой! О-ой…

– Правду! Скажи мне правду! Ты спишь с ним?

– Нет, клянусь мамой! Марк, не надо так глубоко, мне больно.

– Сколько ему лет?

– Кому?

– Этому адвокату?

– О, он старик! Лет пятьдесят…

– Он женат?

– Не знаю. Кажется, нет.

– Значит, ты спишь с ним.

– Нет, я же сказала тебе – он старик! Еще! Еще! Ой!..

Когда Марк иссяк в очередной раз, он, уже засыпая, спросил:

– А где ты живешь?

– На 53-й, на Исте.

– Это дорогой район…

– У меня неплохо идут дела. Неужели вы не можете выяснить, кто это делает?

– О чем ты? – спросил он сонно.

– Ну, ваше ЦРУ, ФБР, полиция. Неужели вы не можете выяснить про этот кошмар с ночными ожогами? Кто это делает? А? Марк!

Он не ответил, он уже спал.

Она послушала, как он дышит – глубоко, ровно, даже с прихрапом. Потом встала, прошла в гостиную и остановилась у стула, на котором висел его пиджак. Постояла не двигаясь. Из спальни доносилось ровное дыхание Марка. Она похлопала пиджак по карманам, нащупала в верхнем кармане бумажник, вытащила его, открыла. В бумажнике были деньги, кредитные карточки, водительские права и пластиковая карточка с надписью Federal Bureau of Investigation – Федеральное бюро расследований. Под надписью было фото Марка, его имя и фамилия, звание «специальный агент» и фирменная, с орлом, печать ФБР.

Анна удовлетворенно улыбнулась, аккуратно закрыла бумажник и положила его обратно в карман пиджака. Затем вернулась в спальню, легла в постель, умостила свою голову на плече Марка, прижалась к нему, как ребенок, и – уснула.

Чашка горячего кофе и тут же, на подносе, бокал с апельсиновым соком, кружочки ананаса и теплый, разрезанный пополам бублик – одно колечко намазано взбитым сырным кремом, второе накрыто розовыми ломтиками соленой белуги.