Из-за мужниных притеснений всю жизнь Матрена, считай, прожила на барской кухне. С раннего утра до глубокой ночи они мыла, чистила, парила, лишь бы в свою комнатушку вернуться как можно позже, когда хмельной Тихон уже уснул и не сможет учинить ей ежевечерний скандал.

Тут же у печи кухаркина единственная дочка Олюшка сидела над букварем, а потом и над настоящими книжицами. Читала девочка матери вслух то об устройстве мира, то какое стихотворение известное. И от ладных слов у кухарки, которой не довелось учиться грамоте, сжималось сердце. Как же красиво умеют люди излагать мысли!

Всегда Матрена подсовывала дочке из своей стряпни куски послаще, пускай растет. И нахваливала Олюшку за старания в учебе. В душе надеялась, что у нее жизнь другая сложится, хорошая и сытая, не как у матери-поденщицы в чужом доме.

Получилось все, как и в Матрениных мечтах. Выросла Ольга красавицей, еще и гимназию окончила первой ученицей. Такой хорошей невесте и жених завидный быстро сыскался – губернский писарь из мещанского сословия и хорошей семьи.

Посватался он к Олечке без единого укора, что за невестой приданого не дают. И не постыдился того, что в тещах у него окажется бедная кухарка, которая не умеет читать и писать, только всю жизнь горбатится в услужении за копейки.

Свадьбу сыграли веселую, столы ломились от угощения. Тут уж Матрена постаралась, показала все свое кухарское умение. Три дня от печи не отходила, чтобы порадовать молодых и их гостей щедрым застольем. Правда, сама кухарка ни на венчании, ни на свадьбе дочери не была, хоть Олюшка лично ей вручила карточку с приглашением. Да ее надежду полюбоваться на свою кровиночку в подвенечном платье порушил поганый Тихон.

В ночь перед свадьбой весь вечер требовал он у жены дать ему денег на отмечание в трактире дочкиного замужества. Как отказала Матрена мужу в десятый или пятнадцатый раз, со злости насадил Тихон ей под глазами фингалов. И пока жена пыталась унять холодной водой отметины, которые сразу набрякли багровыми мешками, Тихон утащил из сундука нарядный платок, приготовленный женой для венчания в церкви. Сунул его за пазуху и быстрее бежать к ближайшему кабаку. Там уже трактирщик тотчас сменял красивую вещичку на шкалик горькой.

Первый и последний праздник в жизни Матрены не состоялся… Постеснялась она позорить дочь в церкви перед гостями разбитым лицом и нищей одежонкой. Обида на мужа за такую подлость затаилась у несчастной кухарки тяжелым камнем на душе. И как только зажили лиловые синяки, решилась она искать управу на мужа.

Олюшка, которая всей душой жалела матушку, предложила Матрене уговорить священника подписать разводное письмо, о которых услышала от мужа. Церковь хоть и не разрешала такое, однако за мзду какой монах или дьякон соглашался подмахнуть документ.

Однако в церкви ждал кухарку только резкий отказ и позор от батюшки.

Поповская отповедь больно хлестанула по стряпухе, будто кнутом отходили. Но взявшись за привычную кухонную рутину, женщина успокоилась и решилась на вторую попытку освободиться от своего многолетнего бремени.

Обычно в господском доме, где служила Матрена, послеобеденный кофий с мягкой булкой подавала барину горничная. Однако сегодня кухарка сама скинула заляпанный передник, оправила потрепанное платье и с подносом в руках проследовала в кабинет хозяина.

Подала еду Матрена и, вцепившись в подол грубыми от работы пальцами, едва слышно прошептала свою просьбу, чтобы барин написал ей разрешительную бумагу об отдельном житье от мужа Тихона.