Пусть думает, что так нужно…

– Да, мужчина мечтает об уюте в доме, но кто вам сказал, что при этом нужно полностью наплевать на себя? Что нужно перестать следить за своей внешностью, забыть о собственных желаниях, интересах, удовольствиях?

– Да все это знают! Главное – это ублажить мужчину. Мне ещё мама в своё время так говорила, – резко ответила Елена на мой выпад, – что надо заботиться о муже, нельзя никогда ему отказывать, нужно создавать чистоту дома и вкусно кормить, иначе он просто уйдёт. Мама всегда была мудрой, и… знаете, Александра, я до сих пор считаю, что она права.

– Отлично, браво! – я изобразила скупые аплодисменты. – Теперь-то понятно, откуда растут ноги. Вы слушались мамочку! Всю жизнь жили по мамочкиной программе, как маленькая девочка! А теперь что? Думаете о том, как вернуть мужа?

О да! Как же давно мне хотелось высказать всё прямым текстом! Какой же это кайф – открыть человеку глаза на то, что происходит. Эйфория в моей голове граничила с ужасом, чему я пыталась найти какое-то рациональное объяснение. «Это из-за того, что я слишком долго загоняла все переживания в подсознание, сдерживала эмоции, и вот они прорвались наружу», – мелькнула спасительная мысль, которая служила хоть каким-то логическим объяснением!

– Что… – в праведном гневе Елена глотнула ртом слишком много воздуха и глухо кашлянула, – что вы себе позволяете?!

– Ах, простите! – всплеснула руками я, изображая умильную улыбку. – Всё это время вы находились под влиянием родительских установок. Так лучше звучит?

Елена, обезоруженная моим пояснением, кивнула.

– Отлично, значит, будем говорить так. Ваша мать транслировала эти установки постоянно, а вы впитывали их. И всё это отразилось на ваших привычках и мировоззрении. В результате вы так боялись потерять своего мужа, что растворились в семейной жизни и потеряли собственное «я»! Вот чем вы интересуетесь в жизни? Кроме воспитания детей, их проблем, уборки и готовки? У вас есть какие-то увлечения?

Я постепенно отходила от первого шока, вызванного собственным поведением. Оно действительно ошарашивало, выбивало почву из-под ног. Служило… своеобразной шоковой терапией. Мягкий тон и деликатность могли бы сопровождать нас с Еленой до бесконечности долго, прежде чем мы продвинулись хотя бы на несколько шагов вперед, к преодолению ситуации и поиску оптимального выхода. Сейчас я говорила всю правду без прикрас и видела, что это вызывает живой эмоциональный отклик.

Елена возмущенно сверкнула глазами, но тут же прикусила губу. Задумалась.

– Вы, наверное, правы, да, – её настроение вновь поменялось, в голосе прозвучали депрессивные нотки. – Да, может быть так и есть, что я полностью забыла о себе, но… Я всегда считала, что у нас хорошая семья…

– И где сейчас ваша хорошая семья? Вы жили по мамочкиной программе, и к чему это привело?

Елена вскинула на меня глаза, и на её лице отразились следы напряжённой мыслительной активности. Я видела, что ее сейчас раздирают противоречия между устойчивыми стереотипами, присутствующими в её голове с детства, и той информацией, что она только что услышала от меня. Той резкой правдой, которая постепенно начинала доходить до её мозга, встречая там закономерное сопротивление.

– Как видите, ни к чему хорошему. Но… почему он не ценил мою преданность? – спросила она после короткой паузы. – Неужели годы совместной жизни ничего не значат? Разве это справедливо? Я всю свою жизнь посвятила детям, дому и семье. И по-вашему я же и виновата?! Я не понимаю, как он мог так! Неужели наша семья для него ничего не значила все эти годы? Неужели всё перевешивает примитивный инстинкт – выбрать ту, кто моложе?