– Мы продали…

– Он продал, – поправила Элен. – Тогда ты меня не послушалась, но сейчас послушаешься или ищи себе другого адвоката. Ты так и не получила свою долю от продажи недвижимой собственности, которая была куплена на твои деньги. Черт побери, я прекрасно знаю, что он прикарманил изрядную часть твоих драгоценностей и личного имущества. Этому нужно положить конец.

Она поправила очки и откинулась на спинку кресла. На языке жестов это означало переход из ипостаси судьи в ипостась подруги.

– Пилар, я говорю это, потому что люблю тебя. Ты позволила Тони обращаться с тобой как с половой тряпкой. Осталось только написать на груди «Добро пожаловать» и попросить наступить на тебя. И я, и все остальные, которые любят тебя, не могли этого видеть.

– Наверно, так оно и было. – Пилар не собиралась плакать, но боль была слишком свежа. – Я любила Тони и в глубине души думала, что, если буду ему нужна, он снова полюбит меня. Однако сегодня ночью кое-что случилось, и это многое изменило. Точнее, я сама изменилась.

– Рассказывай.

Пилар поднялась и, расхаживая по кабинету, поведала Элен о телефонном звонке.

– Когда я услышала его небрежные извинения, вызванные желанием как можно скорее положить трубку и начать утешать Рене, которая сама набросилась на меня, мне стало стыдно за всех нас. А позже, немного успокоившись, я кое-что поняла. Элен, я больше не люблю его. Может быть, это произошло давно. И поэтому я чувствую себя жалкой.

– Ничего подобного больше не будет. – Элен сняла трубку. – Хочу распорядиться, чтобы нам принесли что-нибудь поесть. Я объясню тебе, что нужно делать. А затем, моя дорогая, мы это сделаем. Ладно? – Она протянула руку. – Позволь помочь тебе. Помочь по-настоящему.

– Ладно, – вздохнула Пилар. – Ладно… Сколько времени это займет? Больше часа?

– Едва ли… Карл? Принесите мне две порции цыпленка с салатом, два капучино и большую бутылку минеральной. Спасибо. – Она положила трубку.

– Отлично. – Пилар села на место. – Здесь неподалеку есть хороший, дорогой ювелирный магазин?

– Вообще-то есть… А что?

– Если у тебя останется несколько минут до нового облачения в мантию, ты сможешь помочь мне купить что-нибудь символическое, яркое и безвкусное. – Она подняла левую руку. – Что-нибудь такое, от чего у Рене потекли бы слюнки.

Элен одобрительно кивнула:

– Давно бы так!

Воскресенье легло на конец недели так же, как бальзам ложится на ссадину. Не нужно будет утром облачаться в шерсть и фланель, не нужно будет обрезать лозы и шеей ощущать дыхание Тайлера, ожидающего, когда она сделает ошибку.

Можно будет поехать в город, пройтись по магазинам, увидеться с людьми. Вспомнить, что такое настоящая жизнь.

Подумав об этом, София собралась позвонить подруге и договориться о встрече. Но потом решила провести свободное время с матерью.

Встречу с друзьями можно будет назначить на следующий выходной. Она проведет уик-энд в Сан-Франциско, созовет у себя вечеринку с обедом, сходит в клуб. А сейчас пойдет к матери и устроит девичник.

София бодро постучала в дверь материнской спальни, а затем вошла, не дожидаясь ответа. С Пилар это было необязательно.

Кровать была уже застелена, шторы раздвинуты, в окна лился колеблющийся солнечный свет. Из смежной ванной вышла Мария.

– А где мама?

– След простыл. Думаю, она в оранжерее.

– Я найду ее. – София шагнула к дверям, но остановилась на пороге: – Мария, всю эту неделю я ее почти не видела. Как она?

Мария сжала губы и начала без всякой необходимости переставлять вазу с желтыми розами на туалетном столике.