Ровно в 20:30 он подъехал к Лизиному дому и поднялся на третий этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта и изнутри раздавалась негромкая музыка.

– Добрый день! Есть кто живой? – довольно громко спросил Змей, входя внутрь и закрывая за собой дверь.

Изнутри послышался смех Лизы и её голос:

– Даже не надейся! Раздевайся, проходи!

Единственный источник света в квартире находился в ближайшей комнате, в которую открывался коридор. Женька снял ветровку, разулся и пошёл туда, где было хоть как-то светло.

Комната освещалась небольшим торшером возле кресла в противоположном конце. В кресле сидела Ведьма, её лицо находилось в тени, но того, что Змей видел, ему хватило, чтобы понять, что приехал он не зря. На ней было надето микроскопическое чёрное виниловое платьишко с глубоким декольте и молнией спереди. Наряд не прикрывал резинки чёрных же чулков. На ногах красовались аккуратные шпильки. Волосы были стянуты и убраны назад. В руке Ведьма покачивала бокал с вином. Судя по бутылке, что стояла на журнальном столике.

Женька сглотнул слюну.

– Привет! – сказал он неожиданно осипшим голосом.

– И тебе не хворать. Ну, продолжай!

– Что?

– Раздеваться! Музыку слышишь? Стриптиз хочу!

«Я тоже хочу», – подумал Женька, глядя на выступающие из декольте окружности. К стыду своему – или своей гордости, это с какой стороны посмотреть – Женька ни разу мужской стриптиз не наблюдал. И вообще, с этим словом у него в голове был прочно связан процесс расстёгивания лифчика в прогибе возле шеста.

– Ну же, Жень! Музыка зовёт!

Змей снял носки – нет большей пошлости, чем мужик в одних носках! – и вслушался в мягкий музыкальный ритм.

«Ну ладно, ты у меня к концу сама попляшешь», – пообещал он себе и повёл бедром.

Отставив высоко поднятый локоть и плавно рисуя бёдрами восьмёрки, он манерно расстегнул сначала одну пуговицу пиджака, потом другую. Подняв и левую руку на уровень груди, он, поглаживая себя, поднял кисти к плечам и сдёрнул с них первый предмет одежды. Руки оказались опущены и чуть отведены назад, позволяя пиджаку плавно сползать вниз. Почти у самого пола Женька подхватил его и, несколько раз крутанув его над головой, кинул к ногам ведьмы. Та одобрительно отсалютовала бокалом.

Змей вошёл во вкус. Следующей потерей в его одежде стал галстук. Растянув его в ленту над головой, Женька опустил руки за спину, и стал накручивать на кисти, пока те не оказались плотно стянутыми атласной лентой, а широкие плечи не вытянулись в безупречную и бесконечную линию. После чего стриптизёр отвернулся от Ведьмы, дабы продемонстрировать соблазнительный вид сзади. Ослабив руки, он освободил галстук и, накинув его на плечо, повернулся лицом к зрительнице.

Продолжая покачиваться под музыку, он выпростал рубашку из брюк и медленно, прочувственно стал освобождать пуговки – одну за другой – пока полы не разошлись, демонстрируя поросль на груди и животе.

Женька, двигаясь в такт музыке плавной походкой хищника и расстёгивая на ходу манжеты, приблизился к Ведьме, опустился перед ней на колени, забрал из её рук бокал и положил их к себе на плечи, предлагая поучаствовать в действе.

Вместо того чтобы просто снять рубашку, Лиза перехватила концы галстука и притянула Змея за шею к себе, нежно коснувшись его рта губами с привкусом вина. После чего резким движением рук обнажила его плечи, к которым вернулась неторопливыми пальчиками, вырисовывая спиральки на бицепсах.

А потом вновь взяла свой бокал и откинулась в кресле. Вот же ведьма!

Но Женька вошёл во вкус.

Он прекрасно знал, что у него красивое тело. Он знал, что хорошо двигается. Он великолепен, черт подери!