- За участие в каких-нибудь дурацких конкурсах? - сморщилась я, не находя адекватной причины, чтобы отказать Лике во встрече. Мозги пока соображали туго.
- В том-то и дело, что просто так.
- Ладно, сейчас украшения меня интересуют меньше всего. Давай! Я согласна. Только сначала мне нужно проведать подругу в больнице. Я освобожусь где-то часа через три-четыре.
- Отлично! Если хочешь, я заеду за тобой туда. Я за рулём сегодня.
- Спишемся. До связи! - я закончила наш разговор с улыбкой на лице, услышав радостный визг Лики на другом конце линии.
Через полчаса позвонил Йен, я как раз заканчивала завтракать, и рассказал мне о том, что Машу перевели из государственной больницы в частную клинику, под чуткий присмотр одного из его "лесорубов". Я мысленно присвистнула, когда услышала название медучреждения, прикидывая, в какую сумму обойдётся Маше сохранение её беременности. Цокнула языком и ненадолго задумалась. Ладно, если будет нужно, пойдём в народ, устроим благотворительный марафон, объявим сбор средств, поднимем все связи, но ребёнок Вовочки увидит этот свет. Мужчина-Медведь словно почувствовал мои тревоги о финансовой стороне вопроса и обрадовал тем, что для тёти Лизы и Маши её госпитализация не будет стоить ни рубля. Дальнейшие пояснения Йена о спецпроектах, квотах, спонсорах и попечительском совете я пропустила мимо ушей, вспомнив о просьбе Маруси.
Перевела звонок на громкую связь и спустила с антресолей тяжёлую коробку с фотоальбомами. Нашла среди них нужный и начала листать, погружаясь в светлые воспоминания о нашем с Димкой и Вовочкой садиковском периоде жизни. Боль от потери друга, до времени запрятанная поглубже, вырвалась наружу и я зарыдала в подушку, стараясь скрыть от Йена своё состояние. Вот только он замолчал в тот же миг, оборвав себя на полуслове, а потом глухо спросил:
- Что с тобой, Миха? Скажи, не молчи! Тебе плохо? Михайлина! Девочка! Тебя кто-то обидел? Где ты?!?
Я смогла выдавить из себя несколько слов, чтобы хоть как-то успокоить его, а потом заревела в голос и разъединила нас.
Спустя время я успокоилась, но засомневалась в том, стоит ли выполнять просьбу беременной женщины, на днях потерявшей любимого, если даже меня от одного его изображения так растрепало. Врачи не отпустили будущую мать на похороны её жениха, что всем близким их пары показалось логичным, ведь каждый из нас очень переживал о ней и маленьком. Вчера, буквально за час до ритуала, Маша позвонила мне и попросила принести ей детскую фотографию Вовочки. Понятное дело, к тёте Лизе с подобной просьбой она обратиться не могла. Я согласилась выполнить её желание, если это принесёт ей хоть какое-то облегчение, и вот теперь смотрела на нас шестилетних и широко улыбалась, роняя горькие слёзы.
На фотке мы стояли втроём, обнявшись за плечи, а за нашими спинами плескалось Чёрное море и кипела жизнь других отдыхающих. Я стояла посередине, а Димка и Вовочка по бокам. На мальчишках были только плавки, а на мне - раздельный ярко-розовый купальник и красная в белых цветах панама с широкими полями. Колени у всех троих были намазаны зелёнкой, зелёные же точки были хаотично разбросаны по нашим телам, но мы улыбались так широко, беззаботно и счастливо, что можно было рассмотреть все выпавшие зубы у каждого из нас. Я была их Принцессой, а они - моими верными рыцарями. Белобрысый худющий Вовочка и милый пухляш Димка. Они держали в свободных руках нарукавники для плавания, а перед моими ногами лежал надутый жёлтый круг.
Наши родители были дружны с молодости, мы жили на одном районе, ходили в один детский сад и даже пошли в одну и ту же школу, но после началки тётя Лиза и Вовочка переехали на несколько лет в другой город, что не помешало нам писать друг другу письма, созваниваться и иногда видеться друг у друга в гостях, надеясь на то, что они вернутся обратно. К нашей общей радости, так и случилось со временем, а наша дружба обрела второе дыхание. Об отце Вовочки тётя Лиза никогда никому не рассказывала, даже собственному сыну, а других мужчин рядом с ней не было. Все понимали, что дело в большой любви, или в ещё большей обиде. Так, к сожалению, случалось.