Я ему отвечаю: «Ага, уже бегу!» «И побежишь, – скалится Мунин, – когда время поджимать начнет. На четырех ногах поскачешь! Вытащить каштан могу только я. Ни маг, ни хирург тебе не помогут, а если только попытаются – бум! и нет у тебя головы». Я ему: «Ой, напугал! А ежели я на твой каштан наплюю да и буду себе жить-поживать?» «Не-а, – злорадно отвечает друид, – не выйдет. Потому как через год каштан дозреет и…» «Слышал уже. Бум и все остальное. Ну а если я тебе яйцо это притащу, то что буду с того иметь, кроме избавления от каштана?» Он кивает: «Известно что. Тогда мы честным пирком – да за свадебку! Верной – хе-хе! – жены не обещаю, но на приданое не поскуплюсь. И учти, зятек: кроме тебя и другие претенденты имеются, так что ты не тяни с поисками, не тяни…» Не успел я самым натуральным образом послать этого пернатого вымогателя куда подальше, как он опять обернулся вороном, каркнул что-то нелицеприятное и был таков.

Наутро просыпаюсь я в своей постели, укрытый все той же простыней. Ну, думаю, и приснится же такая чушь! Встаю, подхожу к окну и вдруг вижу – на подоконнике лежит здоровенное черное перо. Я бегом к зеркалу, а там… – И парень горестно щелкнул пальцем по своему шарфу. – Какой уж тут отдых, какой покой и нега! Пять дней я в библиотеках штаны протирал, информацию по бешеному каштану искал.

За всю прошедшую жизнь, наверное, столько книг не перелопатил!

– И что? – не утерпел Римбольд. Бон покачал головой:

– Дрянь дело. Все как Мунин и обещал: вынуть нельзя, вырезать нельзя, инкубационный период – ровно год, а потом – бум! А избавить от него может только друид, да не любой, а лишь тот, кто этот треклятый каштан сажал.

Мы немного помолчали, потом Глори решительно стукнула кулаком по подлокотнику кресла:

– Значит так! Пойду-ка я кое с кем посоветуюсь.

– Элейн? – догадался я.

– Угу. Не скучайте, я скоро.

Как оказалось, перед нашим отъездом из Спящих Дубрав магесса подарила Глори хрустальный шар, при помощи которого мы могли связаться с ней в любой точке мира. И вот теперь моя милая жена очень своевременно вспомнила об этом полезном предмете.

Пока Глори ходила в библиотеку, где спрятан шар, я напомнил Римбольду о деле, которое привело его к нам. Гном звонко шлепнул себя по лбу, обозвал тупицей и полез в свою дорожную сумку. Оттуда он извлек плотный конверт – из тех, в которых мы обычно получали задания от КГБ.

– Вот! – триумфально заявил он. – Мне, как и Бону, официально предписано прибыть в Райскую Дыру, передать это вам с Глори и дальше действовать в соответствии с изложенными тут инструкциями.

– Извините, я прослушала. Что ты должен нам передать?

Римбольд повторил.

– Какие новости? – поинтересовался я.

– Элейн очень занята, – заявила жена, вскрывая конверт. – Они там с папой занимаются то ли мантрой, то ли тантрой… короче, совершенствуют какую-то «Цветочную сутру»… магический трактат, наверное… Дело шибко важное, ответственное, и, когда она освободится, Элейн не знает. Но когда-нибудь точно освободится, и уж тогда обязательно нас найдет, чтобы «надрать этому паршивцу Бону уши».

– Так, может, я… это… пойду пока, погуляю? – с надеждой предложил парень.

– Еще чего! Ты уже и без того… погулял на славу. Лучше слушай, что пишет наш драгоценный босс – Глори демонстративно откашлялась и начала читать:

«Привет, ребята! Искренне надеюсь, что вы все в сборе и в добром здравии! По моим каналам поступила информация, что где-то в Дальне-Руссианском Пределе появилось яйцо феникса. Я его хочу. Все предыдущие задания отменяются, немедленно приступайте к поискам. В конверте кроме письма – ясак КГБ. Предъявив его любому члену Комитета, вы можете требовать моим именем денег, оборудования и вообще любой помощи. В случае благоприятного исхода получите сто тысяч золотом каждый. Очень на вас рассчитываю. Ваш Робин Бэд».