Я срываюсь с дивана и бегу в прихожую. Правда, подлетев к двери, спохватываюсь: я, конечно, растяпа еще та, но воды на полу нигде нет.

Кстати, с чего я вообще взяла, что ко мне ломятся соседи? Может, это бандиты — решили попилить меня на органы?

Последняя версия смешит до колик, но я все же заглядываю в глазок. Заглядываю — и тут же зажимаю рот рукой, чтобы не выдать себя случайными звуками. Потому что за дверью у меня стоят два амбала с каменными лицами. Таких я в своем подъезде точно ни разу не видела. Да что там, такие мне только в фильмах попадались — про мафию.

Дзынь-дзынь-дзынь!

Амбалы, кажется, готовы на все, чтобы меня достать.

Я хочу убежать от них в комнату, вызвать полицию и начать орать, как в ужастиках, но почему-то не могу пошевелиться.

Бум-бум-бум! Бандитам надоело терзать звонок, и они, видимо, решили выломать мне дверь. Молотят в нее так, что она содрогается.

Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Ладно меня — на органы, а дверь-то в чем провинилась?

Я разъяряюсь и вполне себе грозно ору:

— Кто там? Что вам нужно?

Стуки тут же стихают, будто их и не было.

— Здравствуйте, Танечка, — раздается из-за двери миролюбивый бас. — Мы от Василия Кузнецова, откройте, пожалуйста.

— За… зачем?

— Мы должны передать вам распоряжения Василия Юрьевича. И аванс.

Аванс! Это слово ласкает мой слух и, видимо, гипнотизирует, потому что я тут же тянусь к замку. Чувство самосохранения у меня есть и регулярно подает признаки жизни, но сейчас его напрочь вытесняет желание получить работу в «Формуле». А вдруг все по-настоящему? Я уже задолбалась перебиваться подработками, мне нужен нормальный стабильный доход, чтобы не трястись из-за ипотеки.

Когда замок щелкает, амбалы решительно вваливаются в мою квартиру.

— Простите за беспокойство, — говорит один — совершенно лысый, но с густой черной бородой.

— Что же вы ночью вот так всем подряд дверь отпираете? — возмущается другой. — Ай-ай-ай!

Оба смотрят на меня с интересом. Одеты они в респектабельные черные костюмы, но их лица с этими костюмами не вяжутся: они такие, будто мои «гости» только что кого-то прирезали в лесочке. Особенно страшная физиономия у того, что без бороды. Волосы у него сострижены до ежика, из-под него просвечивает сразу несколько шрамов. А еще у господина без бороды правое ухо будто обкусано сверху, и один глаз открывается не полностью — видимо, это последствие какой-то травмы.

Я делаю пару шагов назад и почти сразу отчаиваюсь: убегать в моей однушке совершенно некуда.

— Ох, что-то сердце прихватило, — бормочу я, решив пустить все силы на антирекламу. Ведь эти двое точно за органами пришли: больше с меня взять нечего.

— У меня, когда с почками проблемы обостряются, всегда осложнения на сердце, — развиваю мысль я. — И на легкие тоже. У меня вот одышка как у бабули.

Я делаю несколько судорожных вдохов и даже немного хриплю для пущей убедительности. Бандиты смотрят на меня удивленно.

— Да-да, я ужасно больная женщина, — заверяю я, стараясь не дрожать. — Наследственность, знаете ли, — мама всю беременность квасила.

Бородатый бандит поворачивается ко второму, оглаживает бороду:

— Веня, а ты уверен, что мы адресом не ошиблись?

— Уверен, Гена, — отвечает тот. — Не ошиблись!

Бородач все равно хмурится:

— Василий Юрьич сказал, специалист будет, а тут какая-то тетка придурочная.

— Да она это, она! — строго возражает его дружбан (кажется, он у них за старшего). — Просто дамочка слегка разволновалась. Но это ничего. Мы ее сейчас живо утихомирим.

Он снимает пиджак и, кинув его на тумбочку, зачем-то начинает закатывать рукава рубашки. Я делаю еще шаг назад и упираюсь спиной в дверь кухни.