— Вашим детям очень повезло, — пробормотала я, уплетая со страстью ее гастрономический шедевр.

— У меня... нет детей, милая, — заправив за ухо короткую прядь, Лариса Андреевна смущенно опустила ресницы и грустно улыбнулась. — Бог не дал.

Я застыла с ложкой у рта и нелепым выражением лица.

— Простите! Пожалуйста, извините! — я постучала себя по губам. Язык мой — враг мой! — Я не знала...

— Все в порядке, — она погладила меня по плечу, маскируя за вежливой улыбкой колоссальную боль. — Кушай и не торопись, не то подавишься.

От несправедливости и злости у меня сводило зубы.

Почему судьба на блюдце с золотой каемкой вручает кому-то, вроде моей матери-кукушки, шанс иметь ребенка, в котором она не нуждалась, от которого с легкостью отказалась? Почему судьба жестока к Ларисе Андреевне, лишив ее возможности дарить всеобъемлющую и чистую любовь, которой она переполнена, своей кровиночке?

Давиду Дмитриевичу несказанно повезло с этим чудесным человеком, ведь она любила мальчишек, как родных. Да и к Суворову относилась скорее как к сыну, а не работодателю. Они отлично между собой ладили и доверяли друг другу.

Мне будет не хватать ее поддержки.

Каждый раз задумываясь о будущем взаимодействии с отцом близнецов без участия Ларисы Андреевны, я хотела утопиться в чае.

Я вздрогнула от того, с каким грохотом захлопнулась входная дверь в парадном холле особняка.

— А вот и Давид вернулся, — возвестила старшая няня.

Она ополоснула руки под краном, вытерла насухо кухонным полотенцем и отправилась встречать домовладельца, который, судя по тяжеловесным быстрым шагам, был не в самом лучшем расположении духа. Суворов орал на кого-то, видимо, разговаривая по телефону.

Я доедала запеканку, вжав голову в плечи.

Я водила губкой для мытья посуды по тарелке, когда Лариса Андреевна вернулась, чтобы попрощаться.

— Все, Майя, побегу я, — она быстро чмокнула меня в щеку.

— Уже? Может, переночуете? Поедете в такое позднее время? — я опешила из-за ее внезапных сборов.

— Андрей отвезет меня, — сослалась на водителя Суворова и, помахав рукой, упорхнула с кухни.

Но вскоре вернулась, чтобы что-то добавить.

— Чуть не забыла. Нужно подать Давиду Дмитриевичу травяной чай, — она прошла на кухню и достала из навесного шкафчика стеклянную банку с надписью «Ходжича». — Этот сорт зеленого чая можно употреблять на ночь. В дальнейшем не путай с другими видами, хорошо? Давид Дмитриевич жаловался на бессонницу. Это поможет ему.

Затем она показала мне способ приготовления с подробным разъяснением нюансов, дала на пробу и вновь попрощалась.

К кабинету Суворова я шла осторожно, обдумывая каждое свое движение, которое совершу в его присутствии. Чуть дрожащими пальцами сжимала ручки деревянного подноса, страшась по неосторожности уронить и разбить элитный фарфор «Наруми», очень хрупкий и тонкий, как бумага.

Лариса Андреевна изо дня в день поражала меня своей богатой осведомленностью в разновидностях азиатской посуды и тонкостях блюд. Она умела готовить сакэ! Пять лет назад рецептом напитка с ней поделился японский монах. Каждое лето женщина посещала Азию, питая особую страсть к стране Восходящего Солнца. Свой запланированный на середину июля отпуск Лариса Андреевна намеревалась провести в Тибетском монастыре.

Я по-хорошему завидовала ей. За свою жизнь мне удалось повидать, разве что, берег Черного Моря. Но я и этому радовалась. Мир невероятно огромен, полон удивительных вещей и людей. Я мечтала исследовать его, познать и попробовать на вкус. Жажда путешествий и хорошей жизни — вот двигатель моих стараний. Занимая любую свободную минутку полезным делом, изучением чего-то нового и учебой, я инвестирую в будущий успех.