Хен так и застыл передо мной – на коленях, молча, только лишь сглатывая.

Я напряглась, вся подобралась.

Боже! Боже! Что теперь будет?!

Он меня выгонит с базы? Разразится оскорблениями? Что он теперь сделает?

Минуты пролетали мимо виска плазменными сгустками. Я смотрела на Хена, а он не сводил с меня глаз…

Кажется, за эти мгновения мы оба пережили слишком многое. Для нас обоих минуты превратились в целую вечность. А молчание – в глухое депрессивное ожидание.

Я глотнула еще мятного чая, крепко сжала руками кружку, готовая уже ко всему. Потому что вид у спутника был такой…

Встрепанный, желваки мечутся по скулам, словно спасаются от кого-то, грудь ходит ходуном. Взгляд такой, словно у него на глазах только что взорвалась в спасательном челноке вся семья.

Остановите эту Галактику, я сойду! Я хочу к своему Эру! Боже! Как же я хочу к Эру!

Эр! Ну где же ты?! Возвращайся! Ну прошу тебя, умоляю! Мне без тебя так плохо, так одиноко! И вот-вот станет еще хуже! Потому что без возможностей секретной базы МЧС вряд ли я смогу также тебя разыскивать! Да и куда я теперь без наших друзей? Без всех, кто хотя бы немного, отчасти мне тебя заменяет?

Верного Дирелла – настоящего друга и товарища в любой беде. Немного выпендрежного, но очень порядочного и преданного Радиуса. Да даже того же Барского! Спокойного и выдержанного перед лицом испытаний!

Я ведь останусь совсем одна! Одна! Одна!

Внутри меня зрела истерика. Бешеная, какая-то неуправляемая. Сумасшедшая. Казалось – у меня нет выхода. Я заперта между сотнями «нет», которые преграждают дорогу в любом месте, куда я стремлюсь, чтобы выдержать выпавшие мне испытания. Будто судьба выкатывает их, как штрафные карточки, одну за другой, одну за другой.

Я ищу помощи у близких и друзей, и тут же меня от них отрезают этим выяснением отношений с Хеном и последующей отсылкой с территории базы.

Я хочу расследовать пропажу мужа – но и здесь мне выкатывают капсом «НЕТ» и отсылают подальше от Дирелла и возможностей доступа к местным источникам секретной информации.

Боже! Кругом сплошные преграды, меня будто вытесняют из моей жизни!

Я не хочу! Нет! Только не это!

Я дошла до какого-то накала, пика эмоций. Нестабильная с момента гибели мужа нервная система, видимо, снова взбрыкнула. Я прямо воображала, как вот сейчас Эрделл заскочит в зал, метнется ко мне, поднимет на руки и будет кружить.

И все забудется…

Хен, его предложение, возможность остаться вне базы, где вся моя жизнь, как теперь выясняется. Я только сейчас поняла это…

Я невольно сжала рукой столешницу, пальцы соскользнули, и раздался глухой звук…

Хен словно очнулся. Будто его включили, как робота, внезапно перезапустив программу.

Он чуть встрепенулся, посмотрел мне в лицо так, будто что-то для себя вынес. Глаза в глаза… неотрывно.

Отвел взгляд, будто ему было страшно или неприятно соединять наши взгляды.

Медленно встал, поиграл желваками, вздохнул. Вернулся на место и прямо-таки рухнул в кресло.

Снова между нами повисло это тягостное, наполненное эмоциями молчание.

Гиацинт на сцене все еще пел. Его глубокий, пронзительный голос бередил душу. Я думала об Эрделле. О нашей первой брачной ночи, которую недавно вспоминала, о нашей свадьбе и нашей жизни…

О солдафонистом, упрямом фельрианце, которого так долго воспринимала как само собой разумеющееся. И который, как выяснилось, стал главной составляющей моей жизни.

Стало вдруг так тоскливо, так одиноко, хоть волком вой… Я всхлипнула и неожиданно разрыдалась. Просто слезы ливанули из глаз. Я закрыла лицо ладонями и всхлипывала под пение Гиацинта.