Опять у меня мысли не о том. Я не обстановку у него тут оценивать должна, а выпытывать у него цель происходящего. Будто в гостиной нельзя было поговорить. Там никого нет.

Кидаю на него мимолетный взгляд и отстраняюсь к окну, из которого была видна часть фальшивого торжества в честь нас. Хочу уже, чтобы все разошлись. Хватит...

И когда он хоть что-нибудь скажет?.. Уже больше минуты прошло.

— Мне по душе твое решение, — словно прочел мои мысли муж. — Тебя и правда ничто не заденет.

— Хорошо, — произношу даже не бросив на него взгляда через плечо, продолжаю смотреть в окно.

Странно себя чувствую, несмотря на то, что вроде бы складывается все неплохо для меня. Внутренняя тревога бьет по нервам, заставляя мое тело покрыться холодным потом, а ноги содрогаться.

— Но есть то, в чем я хочу признаться тебе прямо сейчас, — вся леденею от его слов, в которых ничего такого, но прозвучали они словно прелюдия к чему-то такому, что повергнет меня в настоящий шок.

Хочется обернуться и сказать: «Может, не надо?»

Но я ничего не говорю, лишь оборачиваюсь. Лучше видеть, как он приближается, чем слышать и чувствовать. Сама вся вжимаюсь в подоконник в ожидании продолжения.

Продолжение наступает, но не словесное.

Муж подходит ко мне вплотную, касается ладонями щек, впивается нечитаемым взглядом мне в глаза, после чего резко выше поднимает мое лицо и целует, начав с первой же секунды проделывать настойчивые движения языком в моем рту.

Хватаюсь за его руки, впиваю в них ногти, мычу громче прежнего, но это не останавливает его; наоборот, он только усиливает поцелуй, закрепляет. Но при всем этом, пока я мысленно мечусь в панике, он действует спокойно, ведь чтобы удерживать меня много сил не надо.

Мое бессилие и его наглость обжигает сильной обидой.

Я ему не разрешала!

Здесь нас никто не видит!

Это он уже сам! Без причины!

Потому, как только он чуть отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза или просто сделать паузу прежде чем снова наброситься на меня, я одариваю его хлесткой пощечиной, которая отдается мне острой болью в ладони, которую я не показываю.

— С чего ты взял, что можешь пользоваться мною?! — вырывается у меня гневное.

— Не кричи, — просьба и в то же время приказ.

— В чем ты хотел признаться? В том, что пока ты извлекаешь пользу из нашего брака, будешь пользоваться мною?! Вот уж нет! — выпаливаю ему в лицо.

— Я хотел сделать наш брак настоящим, — с надрывом. — И ты знаешь это! Я не собирался брать тебя в чертову аренду!

— Но я сказала, что не хочу этого!

— Есть причины отказываться?

— Да полно!

— Какая главная?

— Я ничего такого не хочу со своим фиктивным мужем! Делай, что тебе надо, а после изволь идти к черту из моей жизни! — пытаюсь сбежать из комнаты и даже драться, но только усугубляю ситуацию.

Оказываюсь зажата у стены, а его руки теперь по обе стороны меня. Моя попытка вынырнуть из-под его руки тоже не увенчалась успехом.

— Прекрати! — одной рукой прижимает меня к стене, вдавив свою ладонь мне в грудь. — Чем тебя не устраивает мое истинное предложение?

— Я не хочу! Этого должно быть достаточно.

— Нет, ты что-то скрываешь от меня. Скажи, что! — рычит мне в губы.

— Что сказать?!

— У меня есть подозрения, но я хочу, чтобы ты сама призналась. Давай. Честно, — ждет, глядя на меня глазами убийцы. — Да говори ты уже, мать твою!

— Да о чем ты?!

— Ты беременна?

Ноги тотчас слабеют, в ушах гул как после взрыва.

С чего он только…

Черт! Ну конечно...

Мое утреннее состояние натолкнуло его на эту дикую мысль. Поэтому он и был таким хмурым на репетиции. А потом, придя ко мне перед самой церемонией в комнату, даже пытался все прояснить. Мое истеричное поведение и тошнота в довесок с моим твердым отказом — вылилось в это его немыслимое предположение.