Когда охранники заталкивали его, только-только начавшего приходить в себя, в камеру, молодой дракон горестно размышлял о превратностях судьбы. Даже в его полной приключений и авантюр жизни редко случалось так, чтобы ситуация настолько стремительно и внезапно переходила из просто неприятной в скверную, а затем в хуже уже некуда.

Однако он ошибался. Хуже, оказалось, было куда.

И в данный момент он смотрел на это хуже…

Солнце ещё не поднялось над городскими стенами, но ясное небо над головой обещало чудесный осенний день. От мысли, что он вряд ли уже увидит, каким именно будет этот день – сердце молодого дракона болезненно сжалось. Проклятье! Неужели он действительно долетался?

Чем меньшее расстояние Сигмару оставалось преодолеть до виселицы, тем больше у него дрожали колени и тем сильнее наливались свинцом его ступни. А ещё у него нещадно чесался нос. Он попытался дотянуться до носа, но слишком короткие цепи его кандалов не позволили ему это сделать.

Во дворе уже стояла телега-труповозка. Увидев её молодой дракон – оцепенел. Не таким он представлял свой последний путь.

Сигмар хотел было взглянуть на небо, чтобы последним, что он увидит в этой жизни – было небо, а не его собственная труповозка, но не успел. Несколько сильных рук грубо схватили его, подняли и поставили на ящик. Стоявший рядом палач опытной рукой накинул ему на шею петлю…

Приговоренного к смерти била дрожь. Он поднял глаза к небу, но с его зрением творилось что-то очень неладное. Вместо прозрачной синевы чистого неба, его взору предстала сплошная кроваво-красная пелена.

До его ушей вдруг донеслось чьё-то неистовое бормотание-обращение к богам. Однако прежде чем он понял, что это было его бормотание и это он молился, начальник стражи отдал приказ:

– Вздернуть его!

Сильный удар выбил из-под ног Сигмара ящик.

Сам не понимая зачем, Сигмар со свистом втянул в себя воздух – столько, сколько смог, до пожара в лёгких, до боли ребрах – и… вдруг полетел…

Кроваво-красная пелена внезапно, словно по чьему-то хлопку в ладоши, рассеялась, и над головой дракона засияла, закружилась бездонная синева неба. Ему всё-таки удалось напоследок увидеть небо! Возликовал Сигмар. Что ж теперь можно и умереть…

Вот он рывок.

Верёвка болезненно впилась в кожу, челюсть клацнула с такой силой, что заболели зубы и ещё, кажется, он прикусил язык…

И это только начало! Дальше будет хуже! – «приободрил» себя Сигмар, внутренне готовясь к треску своих ломающихся позвонков и собственно удушению.

Однако он ошибся. На сей раз, правда, к счастью. Впрочем, наученный горьким опытом последних нескольких дней, молодой человек не спешил с выводами.

Вслед за первым рывком, последовал второй… Вслед за которым его босые ступни, а затем локти, пятая точка и даже затылок больно и резко врезались в твёрдую землю. Удар был такой силы, что даже тяжелые железные кандалы протестующе звякнули

– Пакуйте его в мешок и грузите на телегу! – скомандовал рядом с ним голос деда.

Сигмару бы обрадоваться, но ничего кроме злости и обиды он не чувствовал. И хотя с одной стороны, он понимал желание старого дракона проучить своего беспокойного внука. Более того, он и сам бы себе с удовольствием надавал тумаков и наставил памятных шишек, дабы навсегда отбить у себя охоту лезть туда, где его наверняка ждут неприятности. И всё же с другой стороны – Сигмар считал поступок своего деда слишком жестоким.

Его не загрузили, а швырнули на телегу. И повезли. Причём везли так, словно он и в самом деле был трупом.

Лежать в мешке, чем дальше, тем было всё менее и менее терпимо. Руки и ноги затекли, голова трещала, к горлу то и дело подкатывала тошнота – сказывалась контузия, полученная в результате столкновения с углом письменного стола.