К демонам всё. Пусть дроу думают о своей богине что хотят.

Время от времени кто-то из них проходил мимо. Как и снаружи, они останавливались и кланялись, спасибо хоть благословения не просили, а то у меня бы, наверное, успел за эти два дня отсохнуть язык. Поскольку Хведер задерживался, я вскоре и вовсе закрыла глаза, чтобы не видеть мелькающие перед собой фигуры. Пусть считают, что я молюсь или сплю.

Я не делала ни то ни другое. Я думала.

Аштар сказал, что мне нужно вспомнить о бабушке, чтобы примириться с собственной божественностью. Меня так разбирала злость в тот миг, что я не спросила, как мне это поможет. А зря. На первый взгляд ее история казалась никак не связанной со мной. Да и вообще «вспомнить» было слишком громким словом. Бабушку я никогда не видела. Она умерла незадолго до моего рождения, будучи уже пожилой женщиной, и судить о ней я могла лишь с чужих слов.

Хотя ее настоящее имя звучало как Заряна, все звали ее Зарой – на более привычный нам манер Барайшата, драконьей родины, где существовало похожее имя. Бабушка не сопротивлялась. Она, кажется, не очень любила родину, и понятно почему.

То, что мы здесь называли одной страной Илавой, на самом деле представляло собой хрупкий союз примерно десятка княжеств. Их число постоянно менялось – одно княжество захватывало другое, затем распадалось, куски опять начинали воевать между собой и поглощать соседей, и так без конца. Князья постоянно искали союзников извне, чтобы одержать верх в междоусобице, даже тех, которые правили очень далеко от Илавы.

Один из таких князей захотел получить поддержку от эмира аж в Атлике и в знак серьезности своих намерений послал к нему свою дочь, чтобы та стала барайшатской эмиршей. По суше путь занял бы слишком много времени, поэтому девушку послали к будущему мужу морем. И прогадали. На корабль напали пираты.

Морские разбойники перебили на торговом судне всех. Лишь Заряну тронуть не поднялась рука – белокожая, золотоволосая, тонкая, как тростинка, с круглым, как луна, лицом, она напоминала светлого духа, а не живую девушку. В Атлике женщин с такой внешностью было не найти – народ там рождался чернявый, смуглый и темноглазый. Илавийку решили забрать и подороже перепродать какому-нибудь султану, в чьем гареме не хватало экзотических красавиц.

Но и пиратам не сопутствовала удача. Они попали в бурю и слишком близко подошли к побережью Сенавии, где наткнулись на сторожевой корабль. Тому не составило никакого труда захватить потрепанное в шторме разбойничье судно и всю добычу. А среди нее – и прекрасную илавийскую девушку, которая уже отчаялась попасть к жениху.

Заряну доставили в Тайез и фактически бросили посреди порта. Пусть она и была княжной, но ее родина находилась за тысячи миль отсюда, всех ее слуг и спутников перебили, драгоценности отобрали, и никто не мог подтвердить, что она действительно из благородного рода. Ей предложили обратиться во дворец – вот и вся помощь, которую смогли оказать моряки одинокой девушке, оказавшейся на чужбине.

Другая бы на месте моей бабушки бросилась с прибрежных скал. Заряна, как говорили, продемонстрировала истинно княжеский характер: последовала совету моряков, направилась во дворец, переполошила тогдашнего наместника провинции и заставила его не только дать ей приют, но и отправить посланника к жениху. Через некоторое время в Тайез прибыл представитель эмира. Он посмотрел на девушку… и сообщил, что жених от нее отказывается.

Эмирскому представителю не понравилось, что невеста побывала в руках сначала пиратов, а потом моряков. Мало ли, а вдруг уже порченая? Свиту ее перебили, драгоценности как военная добыча успели перекочевать в казну наместника. Сама по себе княжна была эмиру неинтересна – красавиц в мире много, из-за одного лишь привлекательного личика отправлять свою армию на край света, чтобы помочь далекому князю, не хочется. Отказ обосновали тем, что никто не может доказать, что Заряна – это в самом деле Заряна, а не какая-то другая девушка, которая выдает себя за илавийскую княжну. Словесному описанию она, может, и соответствует, но точный живописный портрет эмиру никто не отправлял. Связываться с князем слишком долго, поэтому жених снимает с себя все обязательства и разрешает невесте отправляться домой.