По семи невысоким ступеням, каждая из которых звучит своим аккордом, девушка поднимается на возвышение, где её ждут благообразный длинноволосый старик в расшитой золотом белой хламиде и стоящий по правую руку от него…
Геллерт?
Я узнаю и не узнаю его: черты плывут, словно зрение пытается совместить два разных лица. А девушка приседает перед стариком («Великим магистром», — вновь шепчет память) в неловком реверансе и становится слева от него.
Под сводами храма воцаряется мёртвая тишина.
— Ваше сиятельное величество, благородные нобили и прекрасные дамы! — голос Великого магистра звучит почти напевно. — Будьте свидетелями: сегодня, в день Макушки зимы шесть тысяч девятьсот девяносто второго года, под сенью Источника заключается нерушимый брак Геллерта де Вальде и Кристин де Ла Ренн!
— Свидетельствуем! — звучит дружный хор.
— Геллерт де Вальде! — магистр поворачивается вправо. — Берёте ли вы в жёны Кристин де Ла Ренн, давая клятву хранить ей верность, беречь и защищать её до конца ваших дней?
— Беру, — звучит спокойный и чёткий ответ.
— А вы, Кристин де Ла Ренн, — теперь магистр смотрит на девушку, — признаёте ли мужем Геллерта де Вальде, давая клятву хранить ему верность, быть послушной и во всём поддерживать до конца ваших дней?
«Нет!»
Беззвучный крик разрывает мне горло, а девушка поднимает на будущего мужа неожиданно твёрдый взгляд и звонко говорит:
— Признаю.
— Тогда милостью Источника, — магистр берёт их за руки, — и перед лицом свидетелей я, Амори де Ла Рош, скромный служитель Ремесла, соединяю этих двоих в целое!
Он кладёт кисть жениха поверх кисти невесты, и в тот же миг с потолка бьёт яркий широкий луч. Обвивает запястья, будто и впрямь связывая, и гаснет, оставляя на руках тонкие браслеты из электрума с выгравированными именами и знаком супружества. По ушам бьёт музыка — громкая, ликующая, но всё равно неспособная до конца перекрыть радостные крики и аплодисменты гостей.

***

И я проснулась. С заполошно колотящимся сердцем села на постели, чувствуя, как неприятно липнет к спине мокрая от пота сорочка. Дико хотелось пить, и я до дна осушила кубок с лавандовой водой, который мне каждый вечер оставляли на столике у кровати. Затем медленно опустилась на подушки и подтянула одеяло к подбородку, стараясь успокоиться.
И что на меня так подействовало? Сон, точнее, воспоминание, ведь было совсем не страшным. Наоборот, красивая волшебная церемония…
Меня затрясло, и я торопливо выкинула все мысли из головы. Уставилась на огонь в камине, стараясь замедлить дыхание — откуда-то я знала, что это поможет. Когда же сердце стало биться ровнее, а глаза начали слипаться, позволила векам сомкнуться, в надежде снова заснуть.
И лучше бы я этого не делала.

***

— Гад! Подлец! Ненавижу тебя!
От крика саднит горло, кулаки сжаты так сильно, что ногти взрезают мякоть ладоней.
— Крис, прекрати истерику.
Красивый темноволосый мужчина, чем-то напоминающий Геллерта, брезгливо морщится.
— Прекратить? Да ты трахнул свою шлюху прямо в нашей спальне! На нашей кровати!
Мужчина выгибает бровь.
— И что? Кстати, она не шлюха, а мой секретарь.
— Ты… — воздуха катастрофически не хватает. — Ты в своём уме? Для тебя это нормально?
— Заниматься сексом? — с издевательской вежливостью уточняет собеседник. — Да, а что такого? Я мужчина, это моя естественная потребность.
— Но у тебя же есть я! — это больше похоже на отчаянный волчий вой, чем на человеческую речь. — Твоя жена!
— Крис, ну что ты как маленькая, — морщится мужчина. — Ты моя жена, я тебя люблю, но не могу же я всю жизнь, м-м, питаться одной лазаньей, как бы её ни любил. Хочется попробовать и ростбиф, и луковый суп, и тирамису. Пойми, мне нужно разнообразие. Все мужчины полигамны по натуре.