Понемногу волна жара начала спадать, лишь чувствовала, как щеки пылают, горят лихорадочным румянцем.

– Шэнна, тебе плохо, – прижал прохладную ладонь к моему лицу. – Ложись, девочка. Видимо, ты еще слишком слаба. Лекарь говорил, что нужно провести день в постели.

Забота была весьма кстати. Я прикрыла веки и послушно позволила себя устроить на узкой лежанке.

Король ласково поправил мои волосы, прикрыл покрывалом и попрощавшись снова, ушел. Лишь когда тихий шелест полога подсказал, что в шатре я осталась одна, отважилась открыть глаза.

Черный Король оказался опаснее, чем я предполагала. Гораздо опаснее. Он с легкостью пробудил во мне то, от чего я отреклась столько лет назад, что я с успехом поборола и поклялась больше никогда не использовать. То, что покрывало позором не только меня, а и всю мою семью.

После приступа, как обычно, накрыло опустошение. Жар сменился диким, морозным холодом, который тоже вскоре должен был пройти. Я сдернула покрывало, завернулась в него и свесила ноги с кровати. Предстояло подумать о многом, а в горизонтальном положении меня начинало неудержимо клонить в сон.

До вечера меня беспокоить никто не станет, пообещал король. А значит, моим размышлениям никто не должен помешать. Хотя, по правде сказать, в этом обещании меня волновал вопрос, как тогда быть с ночью.

Койка слишком узкая, чтоб на ней поместиться вдвоем. В то, что Эдхард еще больше проявит благородства и попросту не придет ночевать, не верилось. А почивающим на полу короля Горара я просто не представляла. Или же уютный кусок парусины под ногами должен был мне послужить спальным местом? Хотя это явно предпочтительнее, чем играть роль ночной грелки. Не впервой спать на твердом. Каменные полы в часовне еще и холодные были, тем не менее, я прекрасно дремала под лавкой.

Впрочем, эти раздумья отодвинула на потом. Насущной же проблемой по-прежнему было, где достать фей-ирский перец и как добавить его в еду, чтоб у всех оборотней в лагере отшибло нюх.

Само растение довольно-таки часто встречалось в наших лесах. По-моему, я даже видела несколько кустиков возле того памятного ядовитого плюща, коему сейчас обязана своим внешним видом. Но как незаметно его собрать? С сумкой меня никто в кусты не пустит, а если и пустит, то, уверенна, после возвращения, ее тщательно осмотрят. В карман же несколько десятков узловатых корней элементарно не влезет. Разве, что я успею их растолочь… Но для этого нужно время. И не мало…

К полудню в палатке стало душно. Плотные занавеси пропускали слишком мало воздуха, а беспощадное солнце палило, словно в последний раз. Я все же решилась прилечь и провалялась в кровати до обеденного часа. Даже умудрилась поспать, пока жара не стала невыносимой. Не помню уже, когда столько времени посвящала этому чудесному занятию, кажется, выспалась на века наперед.

Но теперь, до боли отлежав бока и пообедав вкусным и сытным бульоном, который мне принес знакомый блондинистый стражник, а также выпив еще одну порцию лекарства, откровенно маялась. К тому же жара только усиливала зуд и жжение. Казалось, кожа слезает клочьями, плавится, как масло, и вместо лица у меня ужасное месиво. Но, взглянув в серебряное блюдо, с облегчением убедилась, что все мои части на месте. А щеки хоть и оставались красными, но опухоль, похоже, начала спадать.

Это расстроило неимоверно. Если заживление пойдет такими темпами, то вполне возможно, что на утро мои черты станут более четкими и узнаваемым. Вот не могли эти фей-ир сделать яд плюща еще более сильным? “Гадкие, гадкие фей-ир!”, – сердилась я, хоть и понимала, что этим не поможешь. Похоже, пришла пора браться за исполнение плана, или, хотя бы разведать обстановку.