Все же Кларк понемногу сдается, и я торопливо развиваю успех:

– Лучше выводи меня и потопчись чуток на моих ногах, или я сделаю так, чтобы Герди вообще с тобой не танцевала.

Это решает дело. Кларк в муках переживает свою первую щенячью любовь, и Герди ведет себя по-джентльменски, обращается с ним на равных и с теплой учтивостью принимает знаки внимания.

Итак, Кларк танцует-таки со мною. Танцует он вполне прилично, и вести его почти не приходится. Он любит танцевать, но не хочет, чтобы кто-нибудь (особенно я) подумал, будто ему нравится танцевать с сестрой. Я невысокого роста, и потому мы неплохо смотримся со стороны. А тем временем Герди отлично смотрится с дядей Томом. Это, конечно, заслуга Герди, ведь у дяди Тома нулевое чувство ритма, хотя и масса энтузиазма. Но Герди может танцевать с кем угодно. Если бы партнер сломал ногу, она бы сломала свою в том же месте. Но толпа помаленьку редеет: мужья, отработав первый танец, слишком устали для второго, а заменить их некому.

Да, здорово мы веселимся на нашем роскошном «Трезубце»!

Честно говоря, мы по-настоящему веселимся. После второго танца мы с Герди вольны выбирать кавалеров из младших офицеров. Все они танцуют хорошо или, во всяком случае, здорово поднатаскались. Около 22:00 капитан удаляется спать, а вскоре и бдительные вдовушки исчезают одна за другой. Ближе к полуночи остаемся только мы с Герди, полдюжины младших офицеров и казначей – он по долгу службы перетанцевал со всеми дамами и наслаждается честно заработанным отдыхом. Кстати, для своих лет он неплохо танцует.

С нами обычно остается и миссис Грю – она отнюдь не солидарна с вязальщицами и хорошо относится к Герди. Это пухлая старушка, под завязку набитая грехами и острыми шутками. Она не ждет, что кто-то пригласит ее, просто ей нравится смотреть на молодежь. И офицеры любят с ней поболтать. Она веселая.

Где-то к часу ночи дядя Том присылает Кларка сказать мне, чтобы я шла спать, если не хочу ночевать в коридоре. Конечно, он шутит, но я ухожу – у меня гудят ноги.

Старый добрый «Трезубец»!

Капитан понемногу ускоряет вращение корабля, чтобы искусственная гравитация сравнялась с силой тяжести на Венере. Это 84 % земной нормали, то есть вдвое больше той, к которой я привыкла. Так что бо́льшую часть времени, свободного от изучения астронавигации и пилотирования, я провожу в спортивном зале, тренируюсь для Венеры. Не хочу вдруг оказаться слабой и неловкой.

Если я смогу приспособиться к 0,84 g, переход к земной нормали покажется мне тортом с шоколадной глазурью. Наверное.

Обычно зал в полном моем распоряжении. Большинство пассажиров – с Земли или с Венеры, им нет нужды адаптироваться к повышенной гравитации Венеры. Из дюжины с лишком марсиан, похоже, я одна всерьез принимаю грядущие тяготы. А пригоршню инопланетян, летящих с нами на корабле, мы даже не видим – они сидят в своих специально оборудованных каютах. Тренируются офицеры (многие из них настоящие фанатики спорта), но только в те часы, когда пассажиры обычно отдыхают.

Так вот, в тот день (тринадцатого Цереры по-нашему, но на «Трезубце» пользуются земным исчислением, так что пусть будет девятого марта, хотя земное время и отнимает по полчаса сна от каждой ночи) я ворвалась в зал такая злая, что готова была плеваться ядом. Я хотела убить сразу двух зайцев: спустить пар (по крайней мере до того уровня, который не грозит заточением в кандалы за нанесение увечий), ну и мускулы подкачать заодно.

И увидела там Кларка. Он был в шортах и со здоровенной штангой.