– Неужели тебя привлекают балаганные представления и катание с горок? – искренне удивился он.

Сам он, Селеста и Даниэль собирались посетить ярмарку только завтра, при свете дня – когда всё будет чинно и благородно.

Я хмыкнул – а почему бы и нет? Я всегда любил такие забавы. Порой бродячие артисты оказывались не меньшими талантами, чем те, кто выступал в королевском театре Веланса. А в катании с горы я в юности не раз брал первый приз. Так почему бы не попытаться снова?

Приз давался за самый дальний скат, и к тому моменту, как я приехал к горке, было уже немало претендентов на его получение. Погода стояла морозная, склон горы был отлично укатан, а Барруа, как всегда, постарался, чтобы мои сани были самыми лучшими. Чтобы рассчитывать на приз, нужно было купить специальный билет (тут на всём делали деньги), и я сделал это, не задумываясь.

Но бросаться в бой сразу же по прибытии было бы неразумно. Следовало посмотреть на других участников и учесть их ошибки, и я расположился неподалеку от места съезда.

Именно тогда я и увидел ее. Она стояла в нескольких шагах от меня и ела румяный пирожок с таким аппетитом, что я ощутил чувство голода. Изящная, светловолосая, с огромными голубыми глазами – на нее было трудно не обратить внимание. Я сразу понял, что она не местная, а вот определить ее статус затруднился.

Одета она была хорошо, хоть и без шика и не по последней столичной моде. Она была не похожа на дочь торговца или представителя сословия ремесленников. Но ни одна девица благородного происхождения не стала бы вот так, запросто, есть пирожок на улице среди толпы.

Я видел, как ей хотелось прокатиться с горы, но платить за это удовольствие она была не готова. Ну, что же, значит, она – не транжира. Как отказалась и от совместного проката с сыном местного лавочника – стало быть, имеет представление о приличиях. И хотя я совсем ничего о ней не знал, она нравилась мне всё больше и больше.

– Вас прокатить, мадемуазель?

Она вздрогнула и посмотрела сначала на меня, а потом – на мои сани.

– Могу пообещать, что не стану распускать руки. Но сразу предупреждаю – сани у меня хорошие, и остановятся они только у другого берега. А это значит, что идти обратно придется издалека. А вы, как я вижу, замерзли.

Я не смог сдержать улыбку – если не я сам, то сани должны были непременно ее впечатлить.

– И вовсе я не замерзла! – сердито возразила она.

И я понял, что она согласится.

– Готовы выиграть главный приз? – спросил я. – Только тогда придется рисковать. Если будет страшно, можете кричать.

Она отважно кивнула, и мы отправились к месту спуска. Я сел на сани спереди – так управлять ими было гораздо удобнее. Девушка разместилась сзади – без всяких охов-вздохов о том, что это неудобно и неприлично.

А потом мы помчались, и я забыл обо всём. Снег нёсся в лицо, ветер свистел в ушах, а полозья скользили по склону как по маслу. Каждым следующим саням разрешали спускаться только после того, как предыдущие освободят дорогу – если столкнуться на такой скорости, можно было сильно пострадать. Но того, что мы прокатимся так далеко, никто не ожидал, и в месте, где уже начинался подъем на противоположный берег, толпился народ. Конечно, при нашем приближении зеваки бросились врассыпную, то это только еще больше осложнило ситуацию – за считанные секунды принять решение, куда повернуть, было слишком трудно.

Я дернул поводья вправо, и сани, начав заваливаться на бок, врезались в огромный сугроб. Но девушка не закричала даже тогда, хотя, когда я, вскочив сам, стал помогать ей подняться, я услышал, как прерывисто она дышала. Я ожидал упреков с ее стороны, а услышал совсем другое.