Да, я прекрасно владел шпагой, но понимал, что в поединках чести слишком часто всё может решить какая-то незначительная деталь. Пару лет назад лучший фехтовальщик Велансии граф Розен потерял руку из-за того, что поскользнулся на влажной от утренней росы траве. А мог потерять и жизнь, если бы его противник пошел до конца.

– Не считай меня бессердечным чудовищем, – проворчал отец. – Я уже всё обдумал. Ты можешь жениться на Селесте!

Мне показалось, что при этом предложении даже всегда невозмутимый Барруа негодующе хмыкнул. Я тоже посмотрел на герцога с немалым изумлением.

– На Селесте? – переспросил я, еще надеясь, что это была шутка.

Но отец заверил меня, что я всё правильно понял.

– Это отличный вариант, сынок! – потирая руки, принялся объяснять он. – Она происходит пусть из не очень знатного, но древнего и славного рода, и в чистоте ее крови нет никаких сомнений. Никто не сможет сказать, что мой сын унизил себя браком с девицей из простого народа. И у нее нет ни отца и ни братьев, которые посчитали бы подобное предложение оскорбительным.

Я стоял у окна, а в саду, у занесенного снегом фонтана как раз гуляла та, о ком мы говорили – Селеста Ганьер. С такого расстояния мне было не видно ее лицо, но на фоне белого снега и светло-серого, с овчинной оторочкой пальто ее выбивавшиеся из-под шляпки рыжие волосы казались особенно яркими.

– Да, у нее нет ни отца, ни братьев, – печально согласился я, – и оттого твое предложение, отец, кажется особенно чудовищным. Мы ее семья, разве ты забыл? И разве не мы должны заботиться о ее благополучии и чести?

Но отец взмахом руки отбросил мои возражения:

– Перестань нести всю эту высокопарную чушь! Да, она – дочь моего старого друга, которую я счел возможным приютить у себя, когда она осталась сиротой. Но я сделал для этой девочки столь много, что, как мне кажется, имею право потребовать от нее кое-что взамен. Ей уже двадцать семь, и мы оба понимаем, что она никогда не выйдет замуж. Для мужчины с титулом она слишком бедна, а за чиновника или торговца она не пойдет сама. Так что для нее этот временный брак станет настоящим подарком!

Я содрогнулся от одной только мысли, что Селеста узнает, о чём мы разговариваем сейчас. Она попала в наш дом, будучи еще ребенком, и я всегда воспринимал ее как младшую сестру. И я уничтожил бы любого, кто посмел бы хоть чем-то ее оскорбить. А теперь отец предлагал мне самому нанести ей оскорбление.

– Разве ты не замечал, сынок, что она давно влюблена в тебя? – вкрадчиво спросил его светлость. – Да-да, не отрицай! Ведь я прав, Барруа?

Дворецкий от неожиданности едва не выронил поднос с графином воды, который держал в руках, и ответил весьма осторожно:

– Я бы сказал, ваша светлость, что мадемуазель Ганьер испытывает к господину маркизу некоторую симпатию.

Отец рассмеялся:

– Ты как всегда дипломатичен, Барруа! Но даже ты признаешь, что Селеста неравнодушна к Ноэлю. Мне кажется, этого вполне достаточно для заключения временного брака.

– Ты предлагаешь мне обесчестить девушку, прикрывшись временным договором? – я уже кипел от возмущения. – Девушку, которая доверяет нам и считает нас своей семьей? Как ты можешь даже думать об этом?

Но отец был непробиваем.

– Ее честь как раз не пострадает, – возразил он. – В том-то и весь замысел! До консумации брака дело дойти не должно! Как ты не понимаешь, сынок? Пока мы не знаем, что за проклятие висит над родом Лефевров, мы не можем рисковать! Все вокруг должны быть уверены, что вы стали фактическими мужем и женой, вы же не должны ими становиться! Быть может, при таком раскладе проклятие не подействует, и через шесть месяцев, видя, что с твоей новой женой ничего не произошло, общество успокоится, и ты сможешь жениться по-настоящему.