Хоть я сопротивляюсь изо всех, но должна признаться, он меня жутко заводит. Так сильно, что хочется повернуться, снова позволить ему себя поцеловать и пойти дальше, почувствовать себя желанной, раскрыться под его искушающими пальцами…

Ничего из того, что следует за этим, я делать не буду. Даже целоваться с ним не стану. Вот еще! Он получит свое и вытрет об меня свои ноги! Перейдет к другой, уверена! Но помечтать, пофантазировать потихонечку можно. Он не узнает. Никто не узнает, как сладко заглядывать вперед и поддаваться соблазну. Понарошку.

Я сама не заметила, как заснула.

Сны снятся до неприличия ужасные, и все, как один, с участием Багратова. Багратов и я, окончательно поплывшая от его наглых приставаний, сдавшаяся на волю охотнику. Жертва, которой очень нравятся эти игры, нравится быть побежденной хищником. Жесткий, но ласковый. От его заботы и жара бросает в дрожь. Хочется еще больше этих ощущений — невыносимо ярких, острых до болезненности во всем теле и безумно приятных. Он нависает сверху, наполняет меня жгучими толчками, а я совсем не могу противиться, умоляю его не останавливаться…

Сумасшедшие, жаркие фантазии! Зачем только позволила себе подумать о тиране, как о волнующем мужчине?! Кажется, он меня просто вогнал в транс своим поведением перед тем, как мы легли спать. Загипнотизировал, запрограммировал на сны со своим участием!

*** *** ***

Проснувшись, долго моргаю. За окном уже светает, на окне колышется тюль от ветра.

Окно открыто. Почему?! Кажется, когда мы ложились спать, оно было закрыто. По комнате гуляет прохлада, от которой колет кожу мурашками. Встаю, словно, не чувствуя своего тела. Еще больше хочется пить. Ищу взглядом графин с водой. Есть. Но уже другой… Другой? Кажется, стоял такой пузатенький графин, а сейчас высокий и граненый, как стаканы. Что за чертовщина? Может быть, Багратов принес? Наверное, так и есть, пока я спала.

Под ногой что-то зашелестело. Я замираю, словно воришка, пойманная на месте преступления. Проснется ли Багратов? Точно проснулся и сел на кровати. Взгляд сам ползет вниз, предатель! Но краснеть не приходится: на мужчине красуются белые боксеры, которые сильно контрастируют с его темной, смуглой кожей.

— Ты чего вскочила? — спрашивает у меня. — Ложись и спи!

Во всем теле странное ощущение. Меня словно всю ночь мяли. Наверное, сатрап меня из рук не выпускал и вцепился мертвой хваткой, чтобы я не сбежала.

— Ложись, Серафима, — настойчиво тянет меня в постель.

От малейшего контакта с пальцами Багратова по телу вспыхивают искорки, мление глубоко под кожей. В центре груди так печет, как будто угольки остывающего костра глубоко под ребрами.

— Ложись! — укладывает меня на постель.

Обнимаю себя руками.

— Холодно.

— Сейчас закрою окно.

Багратов встает с той же стороны кровати, что и я. Под его ступней тоже что-то шелестит. Звук, как от обертки конфеты. Любопытство толкает посмотреть. Багратов не дает мне приподняться, покачав указательным пальцем перед лицом.

— Лежи. Я все сделаю. Олл инклюзив от заботливого мужа, — целует в лоб.

Когда он отходит, я все же смотрю на пол. Ничего… Там ничего, мне просто показалось. Меньше чем через минуту Багратов ложится рядом, забирается под одеяло и накрывает им меня.

— Ты оделся, — срывается с моих губ.

Багратов замирает и приподнимается на локте, внимательно смотрит в глаза.

— Да. А что?

— Ничего, просто… — мысли путаются. — Я хорошо помню, как ты ложился спать. Иначе.

— Тебе было некомфортно со мной спать. Бубнила, чтобы я оделся.

— Да? — спрашиваю с сомнением.