— Приказ шефа — стеречь вас, вот Марго и стережет, правда? — интересуется Мирон у собаки.

Та оглушительно и довольно тявкает в ответ. Так громко! Словно из пушки выстрелили. Но Багратов даже не пошевелился.

— Марго, иди погуляй!

Мирон распахивает дверь. Собака посмотрела на мужчину и не сдвинулась с места.

— Черт… Моих приказов она не слушает. Придется разбудить шефа.

— Может быть, не стоит? — сомневается Максим. — Он на взводе.

— Зассал? Я сам разбужу шефа.

Мирон обходит машину. Багратов спит так, что даже похрапывает! Думаю, его и из пушки разбудить будет сложно! Тиран! Деспот! Без тормозов…

Сумасшедший! Я опоила его таким количеством белладонны, что он должен был находиться в отравленном состоянии длительное время. Я не хотела, чтобы ему было плохо. Но как иначе я могла сбежать от него?! Только так!

Я оставила ему записку. Любой здравомыслящий человек, обнаружив ее, проверился бы и отправился на больничную койку, отпаиваться лекарствами. Любой, но только не Багратов. У него вообще нет понимания, что такое нормальность. Живет по своим правилам.

А мне придется терпеть его самодурство! Мирон трогает Багратова за плечо. Новая трель храпа. Никаких движений. Мирон тормошит Багратова, но тот спит беспробудно. Начинаю беспокоиться. Я не большой специалист по ядам. Вдруг я перестаралась с дозой… Вдруг что-то пошло не так?!

— Почему он не просыпается? Вдруг он никогда не проснется?! — едва не плачу. — Его срочно нужно отвезти в больницу!

— Тебе срочно нужно в туалет, мы уже много часов едем без остановок, — отрезает Мирон. — А шеф у нас крепче бетона.

Потом Мирон делает едва уловимое движение, Багратов резко вскидывается всем телом, рубанув воздух рукой с зажатым пистолетом.

— Мирон! Ты… Какого лешего лезешь к моей пушке?

Боже! Я чуть не померла. Багратова трясли, как дерево с яблоками, но он даже не шевельнулся! Однако стоило Мирону дотронуться до руки с пистолетом, сразу вскинулся. Хорошо хоть стрелять не начал…

— Почему стоим? — хрипло интересуется Багратов.

— Потому что Серафиме необходимо сходить по нужде и перекусить тоже не помешало бы.

— Хорошо, — говорит Багратов, не посмотрев на меня.

— Есть нюанс. Собаку отзовите. Другой приказ дайте. Она на Серафиму смотрит, не отрываясь. Ваша супруга даже пошевелиться не может. Псина сразу рычит.

С громкой бранью Багратов выбирается из машины, открывает дверь.

— Марго, сходи погуляй, — говорит мягко. — Ты — тоже! — сощуривается в мою сторону.

Пытаюсь сдвинуться. Левая нога «уснула», не могу ее расшевелить. Разминаю затекшие мышцы. Выпускаю едва слышный всхлип.

— Что такое?

Багратов оказывается рядом, смотря с беспокойством. Бледность кожи уже сходит, расширенные зрачки стали значительно меньше.

— Ничего, просто нога затекла.

— Левая?

— Да.

— Дай сюда, разомну.

Багратов забирается на сиденье и утягивает мою ногу, сняв кроссовок. Растирает пальцами от самых пальчиков, перебирается на лодыжку, скользит по икре умело, вызывая всхлипывания.

— Так больно?

— Как будто иголочками колет.

— Почему раньше не сказала?! — бранится. — Ты вообще-то мне нужно живой, невредимой и… гибкой.

— Сказала?! Как?! Твоя дурацкая собака меня словно живьем сожрать хочет.

— Максим, иди подыши свежим воздухом, — устало вздыхает Багратов, отпустив водителя.

Едва оказываемся вдвоем, он опускает мою ступню себе на бедро. Так рядом с пахом, что я краснею.

— Знаешь, почему Марго на тебя так смотрит?! Потому что ты собаку бросила привязанной в парке у лавки. Она там всю ночь просидела!

— Я бросила?! Нет. Я к ней и близко не подходила. Ты сам оставил ее в парке! — пытаюсь снять с себя часть обвинений.