– Идём, – он положил меч на стойку и двинулся вперёд. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Отошли мы недалеко, только чтобы братья не слышали разговор. А так оставались в рамках приличий – на виду.

– Коилин, – я сразу начала с главного, – женись на мне. Если мы обвенчаемся сегодня же, король-дракон не сможет меня забрать.

– Ты с ума сошла, – зашипел любимый, по-прежнему глядя куда-то в сторону. И повторил слова отца: – Королю-дракону не отказывают. Ты представляешь, что он сделает со мной, если я перейду ему дорогу?

– А что он сделает со мной, тебя совсем не волнует? – в груди разгоралась обида, а за ней следовал гнев: – Да ты просто струсил. Клялся мне в вечной любви, а как пришло время её доказать, поджал хвост.

Злые слова сами срывались с губ. Никогда раньше я не была столь груба с Коилином. Но он ничего не ответил на мои обвинения.

Только склонил голову, как перед герцогской дочерью, и почти прошептал:

– Прости, Оксианна, королю-дракону я не соперник.

Я не стала слушать его оправдания. Убежала к реке. Села на берегу, совершенно не думая, что платье помнётся, а ветер окончательно растреплет причёску.

Раньше сюда я приходила на свидания с Коилином. Теперь же сидела здесь одна. Это ли не символ моего будущего – одинокая, несчастная, позабытая жена короля-дракона.

– Оксианна, – любимый показался из-за ивовых зарослей.

А я отвернулась, сделала вид, что не слышу и не замечаю его.

– Прости меня, Окси, – Коилин сел рядом, взял мою руку. Очень хотелось выдернуть её, снова наговорить злых слов, но вместо этого из глаз потекли слёзы.

Как же это несправедливо.

– Ну что ты, Оксианна, любимая моя, не плачь, – Коилин обнял меня за плечи, прижал к себе.

И я затихла, вдыхая любимый запах.

– Я обязательно что-нибудь придумаю, ночью белая голубка прилетит к тебе, принесёт весть, – пообещал Коилин. – Ты никогда не выйдешь замуж за короля-дракона. Верь мне.

Я верила.

И когда дворец начали готовить к приёму Аодхфайонна. И когда украшали к празднику. И когда меня заперли, не доверяя моему благоразумию.

Я продолжала верить.

Поэтому рассвет судного дня застал меня в моей комнате. Этой ночью я не спала. Дожидалась сигнала, о котором условились с Коилином. Белую голубку, которая должна постучать в моё окно.

Я не раздевалась. Так и лежала поверх покрывала в дорожном платье. А собранная сумка лежала на подоконнике.

Но голубка не прилетела.

С рассветом в дверь постучали. Скоро приедет высокий гость. Пора готовиться к встрече с ненавистным женихом.

Я даже не двинулась с места, когда в комнату зашли горничные. Не пыталась забраться под одеяло, снять платье или спрятать дорожную сумку. Знала, что отцу донесут о попытке побега. Но мне уже было всё равно.

Теперь меня ничто не спасёт.

Девушки раздели меня, расплели сбившиеся за ночь волосы, отвели в купель. Они молчали, но на лицах отражалось сочувствие. Даже горничные жалеют меня. Ну конечно, мы же слушали одни и те же сказки о короле-драконе, чудовище из замка на скале.

Больше я не плакала. И не только потому, что герцогской дочери не пристало показывать слабость перед прислугой. Но и потому, что мной овладело какое-то отупение после бессонной ночи и пережитого напряжения. В предыдущие дни страха и отчаяния было так много, что теперь я ничего не чувствовала.

Меня вымыли душистым мылом и помогли выйти из купели. Потом натёрли кожу ароматным маслом. Высушили и расчесали волосы. Я не сопротивлялась. К чему теперь? Позволяла себя вертеть, словно тряпичную куклу, с которой играла в детстве.