Потом я узнал, что ее отец, местный аптекарь, продал ее какому-то маркизу, чтобы поправить свои финансы и вылезти из долгов. Но ей удалось вырваться и выпрыгнуть из кареты прямо на мостовую. Благо, карета ехала не быстро. В этот момент и вмешался я.

“Мой трофей”, – шептал я, целуя ее в макушку.

Она была моим самым желанным трофеем. Я дарил ей все, что она попросит. Одевал ее, словно куклу на витрине. И сам же в порыве страсти срывал с нее нежные кружева, грубыми пальцами случайно отрывал драгоценные пуговки и рвал тонкую ткань, чтобы потом наутро купить новое платье.

– Я женюсь, – произнес я, а Фиа шарахнулась от меня, словно ужаленная.

Ее светлые локоны взметнулись, глаза расширились от ужаса, а она тут же положила руку на живот.

– Ты женишься? – в ужасе прошептала она. В ее глазах плескалась бездна отчаяния. – Отвечай мне! Алиаскар! Это правда?!

Желтый атлас на ее платье был похож на мед. Сама она казалась медовой. От золотистого ореола, который создавали светлые волосы вокруг кожи, до крупного янтаря на шее. Ее платья казались мне чересчур откровенными, и мне всегда невольно хотелось схватить простыню, отобрать шарф у какой-нибудь леди, плащ у джентльмена и прикрыть слишком смелые очертания ее дразнящих полушарий. Она была чуть склонна к полноте. Но это придавало ей аппетитный вид. Ямочки на щечках появлялись в тот момент, когда она улыбалась.

Я чувствовал, как сильно хочу попробовать сладость ее горячих, мягких и медовых губ.

– А как же я? – прошептала она, поднося руку ко рту. – Ты что? Вышвырнешь меня из поместья? Все. Я больше не нужна? Да?

По ее щекам стекли слезы.

Сейчас мне хотелось стремительно сгрести ее и ее проклятое платье в свои объятия.

– Алиас! Мне уже собирать вещи? – со слезами воскликнула Фиа, а я привлек ее к себе.

Я держал ее в своих руках, вдыхая медовый запах ее волос.

– С чего ты вообще решила собирать вещи?! – удивленно спросил я, а она повернула ко мне заплаканное лицо и выдохнула.

– Как почему? – голос Фии был тихим. Он прерывался всхлипами. – Сейчас сюда приедет твоя жена, она по закону станет хозяйкой поместья… И тут же вышвырнет меня на улицу вместе с вещами! Кто станет терпеть любовницу в доме?

И она снова залилась слезами.

– А слуги… слуги ведь разболтают, даже если мы будем скрывать нашу связь, – прошептала она едва слышно. Ее рука легла на мою грудь. Она прижалась ко мне щекой и всхлипнула.

– С каких пор хозяйкой в доме будет она? – прорычал я.

– Ну… Она что? Разве не будет хозяйкой? – спросила Фиа, а на ее длинных ресницах блеснули слезы.

– А кто ей позволит? – спросил я, видя, как слезы просыхают. – Я – хозяин в доме. И я решаю, кто в нем живет, а кто нет.

– А я думала, что ты женишься на мне, – едва слышно прошептала Фиа. Ее голос замирал.

– Я бы рад. Но подумай сама, – произнес я. – Я могу жениться на тебе, но наш ребенок не будет иметь по факту никаких прав. В любой момент мои родственники смогут оспорить право владения. И наш ребенок останется ни с чем. Закон есть закон. У нынешнего короля было еще четыре брата, рожденных от служанок. Видимо, поэтому первым его указом было запретить право наследования имущества, титула и прочих привилегий бастардам от простолюдинок. Иначе бы они растащили королевство на части.

Фиа вздохнула, прижавшись крепче, словно ища защиты.

– А если ты ее… – голос Фии упал. – Полюбишь? А вдруг она тебе понравится? Что будет со мной?

– Кроме тебя, для меня никого не существует. Мне нужна жена, чтобы она сыграла роль матери нашего ребенка. И тогда ни у кого не возникнет вопросов к его происхождению, – прошептал я, утирая ее слезы. – Мне проще вышвырнуть ее, чем видеть, как ты плачешь. Но хозяйкой здесь она не будет. Обещаю.