А если прикоснется так, как Джет-Хор…

Голова закружилась от одной мысли об этом. Нет, скорее – театр. Посмотреть, расслабиться, отвлечься…

- Как скажешь, великая, - легко согласился Хиан-Хор и жестом пригласил меня идти за ним.

Следом за царем я и мои служанки прошли во дворец, свернули вправо, где располагались мужские покои, прошли полутемным прохладным коридором и через небольшую дверь вышли на балкон.

Я не сразу заметила, что на балконе оказались только я и Хиан-Хор, а заметив, заволновалась и хотела вернуться, но царь удержал меня, поймав за запястье и мягко сжав мою руку.

- Чего ты испугалась? – спросил он, заглядывая мне в лицо. – Твои служанки ждут снаружи, здесь им не место. Здесь место только для царской четы. Для тебя и для меня.

Я предпочла не заметить, с каким выражением всё это было сказано, и высвободила руку из крепких пальцев, поворачиваясь к каменным перилам. Если ему вздумается снова взять меня за руку…

Под балконом было темно, но вдруг блеснул свет факелов, и я увидела сцену, закрытую занавесом из сверкающих бусин. Отблески огня заплясали на них, а потом занавес пополз в разные стороны, и бусины зазвенели, ударяясь друг о друга.

Одновременно серебристо зазвенели бубенцы, и невидимые музыканты ударили в барабаны, глухо выбивая неторопливый ритм.

- Это представление я приказал устроить именно для тебя, - шепнул Хиан-Хор, обдавая мою щеку горячим дыханием. – Для тебя жрицы Хатхор и жрецы Собека разыграют сегодня свадьбу змей.

Свадьба змей? Я никогда не слышала о таком. И тем интереснее было посмотреть.

Сцена открылась полностью, и я увидела, что она представляет собой идеальную окружность из светлого отполированного до зеркальной гладкости камня. Свет факелов и покачивающиеся бусины занавеса бросали на каменную поверхность оранжевые и золотистые пятна, создавая словно огненную метель.

К барабанам присоединились арфы, и чарующая мелодичная музыка наполнила зал от пола до потолка.

Две шеренги танцоров в полупрозрачных легких, как туман, одеждах, вышли на сцену и пошли хитро сплетенным узором, держась за руки, но не сталкиваясь, не пересекаясь. Одни танцоры были в белых одеждах, другие – в темных, и, глядя сверху, я увидела не людей, в двух гигантских змей – белую и черную, которые свивали и развивали кольца, то переплетаясь, то изгибаясь волной, то свиваясь в клубок.

Как завороженная, я наблюдала за этим удивительным танцем, но обе «змеи» вдруг исчезли, арфы зазвучали особенно нежно и волнующе, а на каменную сцену выступили другие танцоры. Их было двое – мужчина и женщина, одетые в полупрозрачные ткани. Мужчина был крепким, высоким и темнокожим, как нубиец, а женщина, наоборот – светлокожей, с красивым и стройным телом. На головах у обоих были венцы, которые отбрасывали блики на тела артистов, создавая вокруг их лиц разноцветное искристое сияние.

Двигаясь под музыку, мужчина и женщина сблизились, и вдруг их одежды упали на пол, оставив танцоров совершенно обнаженными.

Они были сложены идеально, как статуи. Мужчина – с выпуклыми, четко обрисованными мышцами и уже полувозбужденным членом, женщина – с пышной высокой грудью и гладко выбритым лобком.

Я вцепилась в каменные перила балкона, не в силах оторваться от этого зрелища, а Хиан-Хор стоял совсем рядом, позади меня, и сквозь музыку арф я слушала его тяжелое дыхание.  

А танец продолжался.

Белокожая женщина опустилась на колени, извиваясь всем телом, и  нубиец, плавно и чувственно двигая бедрами под музыку, касался членом ее лица, проводил головкой по губам, щекам, лбу. Женщина пыталась поймать налитую кровью головку ртом, но нубиец играл, не позволяя приласкать свой член, оттягивая удовольствие обоих.