А пока я застряла в египетском сне, можно было и поесть.

Мне принесли несколько блюд с фруктами – инжиром, виноградом. Принесли блюдо с выпечкой – булочками, посыпанными кунжутом, изюмом, смазанными вареньем из розовых лепестков и уваренным виноградным соком. Еще были мясные тефтельки, вареные овощи и несколько соусов – легких, из разбавленного кислого молока, все разных цветов и вкусов.

Чашки были из стекла – знаменитого египетского стекла, за которое в древности платили золотом. Словно выточенные из голубоватого и зеленоватого льда, тарелки и чашки одним своим видом дарили прохладу, а еда, которая подавалась, в них казалась приятно-холодной.

С аппетитом поев, я улеглась под балдахином, который раскачивала Сатмут, и принялась расспрашивать Яхотеп, сославшись на потерю памяти, и узнала много интересного.

Город, в котором я очутилась, назывался Инебу-Хедж. Я перевела его название как «Белые стены», но не смогла понять, что это за город, известный по историческим работам – Абидос, Накада или еще какой-то из городов Верхнего Египта. А мы находились именно в Верхнем Египте, в этом я была уверена.

По словам Яхотеп, Город Белых Стен основал и построил Нармер – великий царь, объединивший земли Верхнего и Нижнего Египта. Он же утвердил обычай каждый год праздновать в Инебу-Хедж начало сбора урожая. Этот день был поклонением царю и его семье, а также обрядом плодородия в честь бога Мина, который должен был подарить стране богатый урожай в следующем году, а царю – наследников. Так продолжалось на протяжении всей жизни царя Нармера, и три года после его смерти. В этом году в Инебу-Хедж приехали две дочери царя – Нехбетнофрет, правительница Верхнего Египта, и Нофрурененут – правительница Нижнего Египта. Вместе с ними были их мужья – царь Джет-Хор и царь Хиан-Хор.

Через неделю должен был состояться торжественный вынос статуи бога Мина и ритуальное срезание первого пучка колосьев, а потом ожидались праздники на девять дней. Но случилось страшное – царицы заперлись в святилище храма, а потом оттуда послышались брань, проклятья и крики боли, а когда цари выломали двери, то обнаружили лишь два бездыханных тела.

3. Глава 3

- На них не было ни единой царапины, на наших великих, - рассказывала Яхотеп со страхом и благоговением, - но они обе не дышали. Жрецы положили их на ложа Озириса, и пока тела не остыли, провели обряд по возвращению душ. Но отозвалась только одна душа, царица – твоя. А твою сестру вернуть не смогли. И её уже унесли в зал погребения. Сегодня жрецы извлекут её внутренности, и бог смерти принесет им погребальные пелены.

- Но как нас не узнали? – спросила я, невольно захваченная этой фантастической историей. - Почему мужья не узнали своих жен?

- Как же узнать?! – воскликнула она, всплеснув руками. – Вас даже родная мать не могла различить! С самого детства! Она хотела сделать старшей царевне татуировку солнца, а младшей – татуировку луны, но царь Нармер запретил. Он сказал, что любит вас одинаково, и не желал знать, какая из вас старше, а какая младше. Такая любовь похвальна, - Яхотеп назидательно вскинула палец, - но тем самым царь внес смуту в нашу жизнь.

- Почему же? – я слушала с таким любопытством, что даже позабыла об изнуряющей жаре.

- Потому что с самого раннего детства вы с сестрой спорили, кто из вас старше и важнее. И чем дальше, чем сильнее спорили. Вот чем это закончилось – смертью и неразберихой.

- Но если царицы были похожи… то есть мы с сестрой, - поправилась я торопливо, - почему нас не смогли различить по украшениям? По одежде?