— Стану я сквозь них смотреть на тебя украдкой, а ты вспомнишь обо мне… Спи, малышка, сладко…

— Отсчет вот-вот пойдет, встретимся через тридцать секунд, — произнес рыжий, и я вдруг поняла, что даже не удосужилась узнать его имя. — Приготовились, внимание, старт!

3. Глава 2

Молния прошила голову от виска до виска, голоса и звуки исчезли, глаза заволокло непроницаемым мраком, в котором вдруг вспыхнули мириады звезд, так что я зажмурилась изо всех сил, чтобы не ослепнуть. Потом меня качнуло, кушетку словно выдернуло из-под распластанного тела, все закрутилось, как на карусели, когда мы всей семьей отправились на ярмарку и меня потом тошнило шоколадным мороженым...

Звезды в голове постепенно погасли, осталась лишь узкая щелочка света, и вскоре я поняла, что смотрю на свет сквозь неплотно сомкнутые ресницы. Я распахнула глаза, и тошнота подкатила к горлу. Быстро оглядев помещение, в котором я оказалась, — крохотное, даже не встать в полный рост, к тому же покачивающееся и скрипящее так, будто вот-вот развалится, — схватила шляпку, лежащую рядом на сиденье, и содержимое моего желудка вырвалось наружу. Положив шляпку назад, я оттерла губы рукавом. Перед глазами плыло, ноги, будто набитые ватой, кололо. Чужие обрывки мыслей вдруг зазвучали в моей голове, закружились, как конфетти.

Что происходит… кто здесь… грязная кровь… отец отказался… нехочунехочунехочу… мне никто не поможет… должна убить... смерть…

— Я здесь! Я сейчас! Я существую! — закричала я непривычно высоким голосом, соединяя деревянные пальцы, которые никак не хотели слушаться. Комнатушка качалась, в глазах щипало то ли от слез, то ли от катящегося по лбу пота. Мне удалось свести вместе мизинцы — чужие, тонкие, с длинными овалами ногтей.

Воспоминание! Надо воспоминание!

Мы идем с ярмарки, я держу за руку маму, у меня болит живот, голова все еще кружится, а в горле стоит привкус рвоты и шоколада. Папа впереди, брат рядом с ним. У них одинаковые вихры на затылках. Рита чуть в стороне, как всегда пялится в экран телефона. У нее появился парень, но это большой секрет. Рита боится, что родителям не понравится, что он гораздо старше ее и солдат. В последнее время на Обитель-три стягиваются военные, и папу это беспокоит. Он каждый вечер смотрит новости и все больше мрачнеет, а недавно я подслушала, как они с мамой обсуждали переезд на Обитель-семь.

Небо вдруг накрывает черным колпаком, который проливается красными лучами — словно кровь заструилась через дуршлаг. Рита падает, я вижу на экране ее телефона надпись «любимый».

Моя сестра Рита погибла при первой атаке шиагов.

Я здесь. Я сейчас. Я существую.

Чужой голос в голове перешел на шепот, а потом и вовсе затих. Я посидела какое-то время, бормоча себе под нос мантру, подсказанную рыжим, и соединяя пальцы. Сердце потихоньку успокоилось, дыхание выровнялось, и вдруг я услышала глухое рычание. Из корзинки, стоящей на противоположном сиденье, на меня смотрели два глаза, отливающих в полумраке зеленью. Рычание сменилось горловым клекотом, потом перешло в тихий свист, белые лохматые уши встопорщились, и все животное как-то нехорошо подобралось.

— Фу, — выдавила я. — Плохая собачка, или кто ты там…

Животное приподняло морду, щелкнуло утиным клювом, а потом резко бросилось на меня тугим ядром шерсти. Взвизгнув, я рефлекторно отшвырнула его прочь, но оно снова прыгнуло на меня, больно прищемило клювом пальцы. Я отпихивала его, футболила коленями, пинала ногами. Чудовище шипело, как разъяренный гусь, царапалось перепончатыми лапами и кидалось на меня вновь и вновь. Когда оно напало в очередной раз, мне удалось отбросить его прямо в окно, и под мои радостные вопли злобная тварь улетела вдаль вместе с бахромчатой занавеской. Все же не зря меня считали лучшей подающей в нашей армейской волейбольной команде! Секунду подумав, я выбросила в окошко и испорченную шляпку.