Смыкаю губы так крепко, как могу. Нет! Не после всего!

— Чего ты сопротивляешься? — шепчет он, оставляя короткие поцелуи по всему моему лицу. — Я же знаю, что ты хочешь. Всегда хотела…

Пытаюсь отодвинуться. Бесполезно! Он не слышит. Вместо того, чтобы отпустить меня, Антон спускается поцелуями по подбородку вниз. Отворачиваю голову. Но Антону все равно. Он атакует мое ухо. Прогибаюсь в спине. Мне нужно создать между нами хоть какое-то пространство.

Но Антон не замечает моего сопротивления. Опрокидывает меня на диван, а сам наваливается сверху. Сравнение с Вадимом снова невольно появляется у меня в голове. Последний не пытался взять то, что ему не принадлежит. Кроме моей жизни, конечно.

Чужеродные мысли вылетают из головы, когда я снова чувствую губы Антона на своих. Пытаюсь кричать с закрытым ртом. Но это только поощряет Антона — горячий влажный язык проходится по моим губам. Отворачиваю голову, тем самым позволяю Антону нарисовать влажную дорожку до своего уха. Его зубы смыкаются на мочке.

Шиплю от боли. Снова пытаюсь оттолкнуть Антона. Не выходит. Так же, как в наш последний раз. Единственное, что я помню — боль… настолько сильную, что она не проходила несколько дней. Слезы брызгают из глаз. Не могу их сдержать. Особенно, когда чувствую выпуклость у себя между ног.

Нет. Нет. Нет!

Пихаю Антона. Но он словно скала, так сильно придавливает меня к дивану, что я толком пошевелиться не могу. Удается только кулаками бить по его плечам. Места для маневра у меня немного. Но я все равно пытаюсь взбрыкнуть. Выгибаюсь. Отворачиваюсь от его.

— Нет! Не надо! Не хочу! — кричу.

Антон не слышит. Целует мой подбородок. Спускается ниже. Зубами оттягивает шарф. Кусает шею…

Кричу от боли. Так громко, что Антон замирает. Не вижу, что он делает. Но чувствую его горячие пальцы на раненной шее. Слышу шумный длинный выдох.

— Что это? — рычит он.

Я молчу. Антона это не устраивает. Он выдергивает руку из-под меня. Обхватывает мой подбородок. Заставляет посмотреть в глаза, наполненные яростью.

— Я тебя спрашиваю. Что это? — цедит Антон сквозь стиснутых зубы.

— Н-ничего! — слезы катятся по вискам.

Антон проживает меня взглядом. Пальцами так сильно сжимает подбородок, что, скорее всего, оставит еще пару синяков к уже имеющемся.

— Ты все-таки с кем-то трахалась, да? — сужает глаза. — Какая же ты шлюха, — говорит спокойно. Слишком. Молчит всего мгновение. — Шлюха!

Замахивается и бьет кулаком в диван около моей головы. А потом еще раз. И еще. Закрываю глаза. Сжимаюсь. Жду, что следующий удар прилетит мне. Но больше ничего не происходит. Я только слышу тяжелое дыхание. Оно обдувает мое ухо. Боюсь пошевелиться. Не знаю, сколько длится зловещая тишина. Поэтому вздрагиваю, когда слышу угрожающий шепот:

— Ты пожалеешь!

Тяжесть исчезает с меня. Я на свой страх и риск, открываю сначала один глаз, а потом второй.

Антон, не спотыкаясь и не виляя, идет к выходу. Открывает дверь. Замирает.

Резко подрываюсь и отползаю назад. Вжимаюсь в подлокотник дивана.

Антон даже не оборачивается.

— Ты будешь делать, что я говорю, — его голос наполнен отвращением. Оно словно вирус пропитывает воздух и подбирается ко мне. Чувствую ее горечь на языке. — У нас еще два свидания.

Антон выходит, хлопая дверью.

Я вздрагиваю. Подтягиваю к себе колени. Обнимаю их.

Боже, о чем я только думала, соглашаясь на эту сделку?

17. Глава 17

Три недели спокойствия.

Звучит почти нереально с учетом дерьма, в которое превратилась моя жизнь. Но, кажется, толика везения у меня все-таки осталась. Отец Антона увез его на «важную» встречу. Она проходила сначала на горнолыжном курорте, потом на каких-то островах, а затем в лесу с ружьем в руках. Все это я увидела в социальных сетях Антона, за которым следила с фейкового аккаунта. Нервничать я, конечно, не перестала и вздрагивала каждый раз, когда звонил мой телефон, но, по крайней мере, смогла помочь родителям найти новое место для мастерской. Куда они и переехали. Абду перевел мне бонус, о котором я не просила, что помогло оплатить аренду.