— Твои родители меня убьют, если узнают, что я тебе позвонила, — произносит она, жуя.

Я удобнее сажусь на кровати, подтягивая под себя ноги.

— Рассказывай, — кривлюсь от своего голоса, который теперь напоминает скрип ржавой двери.

Алла вздыхает.

— У них проблемы. Они не хотели тебя беспокоить. Но я считаю, что ты должна знать. Тем более… — она замолкает.

— Тем более… — подталкиваю я, крепче сжимая телефон.

— Твоих родителей попросили найти новое помещение в течение месяца, иначе сами пришлют рабочих, чтобы их выселить, — произносит Алла на одном дыхании.

Замираю. Антон. Точно он! Твою же мать! Он же предупреждал, что доберется до меня, где бы я не была. Но, похоже, не получилось. И он решился взяться за моих родителей.

— И-и-и… — Алла снова прерывается.

— Говори уже, — произношу грубее, чем хотелось бы. Но меня уже достали все эти недоговорки.

— Каждый день приходят люди и напоминают твоим родителям, что часики тикают, — Алла сглатывает. — Светлана Петровна вчера не выдержала. Ее увезли в больницу.

Вскакиваю с кровати. Игнорирую небольшое головокружение.

— Как она? Что с ней? — плевать на боль в горле.

Несусь к шкафу, принимая решение молниеносно.

— Уже лучше. Сказали, что она упала в обморок, потому что перенервничал. Но ей настоятельно рекомендовали остаться на пару дней в больнице для наблюдения, — Алла снова забивает рот и хрустит. — Сегодня мы закрыты, — шипение открывающейся газировки следует за словами Аллы — вот и кола подъехала.

Открываю дверцу шкафа и замираю. Блин, придется поговорить не только с Лизой, но и шейхом.

— Поняла тебя. Спасибо, что позвонила. Скоро буду. Пока, — тянуть за бежевым кружевным платьем в пол, висящим среди другой одежды.

Уже хочу отключить вызов, когда слышу неуверенный голос:

— Только не говори им, что это я тебе сказала.

Ага. Будто они сами не догадаются.

— Не скажу, — прикрываю глаза и беру с полки шале, почти такого же цвета, как платье, только темнее. — Пришли мне сообщением адрес больницы, в которой находится мама. Я вылечу сегодня. До скорого.

Сбрасываю вызов, пока Алла не нашла, чем еще можно меня добить еще какой-нибудь новостью. Тем более из-за жжения в горле, последнее, что мне хочется — разговаривать.

Возвращаюсь к кровати. Бросаю на нее телефон и шале. Надеваю платье. Боюсь смотреть на себя в зеркало. Особенно, страшно увидеть шею, поэтому использую шале вместо шарфа, чтобы прикрыть синяки, и нагибаюсь за чемоданом, лежащим под кроватью. Задерживаюсь только для того, чтобы заказать онлайн билеты на ближайший рейс, а потом начинаю собирать вещи. Беру только самое необходимое в надежде, что скоро вернусь и работа меня дождется. Поэтому, когда я застегиваю молнию, чемодан оказывается полупустым. Напоследок завязываю волосы в гульку, обуваю белые балетки и выхожу в коридор. Чтобы спустить чемодан на первых этаж, не приходится прилагать много усилий. И я еще раз благодарю себя за предусмотрительность.

С холла сразу сворачиваю на кухню и оттуда выхожу на террасу.

Лизу в голубом платье и Абду в национальном одеянии нахожу за круглым столом, заставленным разной едой и сервированным почему-то на четверых. Взгляд падает на мои любимые панкейки, клубнику и сливки. Но вместо голода желудок сводит от нервозности. Абду сидит ко мне лицом, поэтому первым замечает мое приближение. Лиза тоже оборачивается почти сразу.

— Доброе утро, — произношу сиплым голосом по-арабски, подходя к ним.

Лиза тут же хмурится.

— Что с тобой? — в ее голосе звучит неприкрытое волнение.

— Простудилась, — второй раз ложь дается легче. Зато от вины избавиться не получается. — Шейх Раджан, прошу прощения, мне срочно нужно уехать. Мне очень жаль, что подвожу вас. Я должна вернуться в Россию. Надеюсь, что в скором времени решу возникшую проблему и вернусь.