— Чего ты злишься? — вполне мирно интересуюсь у него, —  или под угодить мы с тобой понимаем разные вещи?

— Что… что за намеки? — Володин шипит, наклоняясь ко мне ближе, — я не стал бы тебя ни под кого подкладывать, ты же знаешь! 

Знаю. Ни себе, ни другим, поэтому я сижу здесь в свой выходной день, поэтому я работаю на него. Володин меня не отпустит, мысль, с которой невозможно смириться, но я жду. Будет ещё время на вторую попытку. Первая вышла слишком… болезненной. Нужно, чтобы он расслабился. 

— У меня и мысли такой не было, — я делаю невинное лицо, а потом утыкаюсь в телефон. Злить Андрея не хочется, как никак он мой начальник. Он пьет кофе, а я наблюдаю за ним изредка: движения все ещё нервные, встречи с гостями боится, но ждёт. 

Когда Старостин и Ладыгин спускаются к нам, я вежливо извиняюсь и отхожу в сторону. Подслушивать разговор нет никакого желания, лишние знания мне совсем ни к чему, а вот понаблюдать за их взаимоотношениями интересно. Поэтому я сажусь за барный стул так, чтобы не бросаться в глаза, но при желании видеть лицо каждого. 

Ладыгин общается с Андреем как с давним другом, хлопает по плечу, улыбается, а вот второй гость сидит с непроницаемым лицом. 

Старостин красивый. Я вижу заинтересованный взгляд, которым его одаривает официантка. Она милая, но москвич не смотрит ни на нее, ни в меню. 

Он смотрит на меня.

Я краснею, пойманная с поличным, отвожу глаза. Чашка в руке дёргается, кофе капает на подол платья. 

— Черт, черт, — хватаю салфетки, чтобы впитать пятно, пальцы дрожат. Редко люди так открыто демонстрируют неприязнь и мне неуютно в их компании. 

Казалось бы, работа в администрации города должна была выработать стойкий иммунитет к пренебрежительным взглядам, но почему-то со Старостиным это не работает.

Когда я снова поднимаю голову, он уже целиком и полностью занят беседой со своими компаньонами, и до меня мужчине нет никакого дела. 

Чертовщина какая-то, он просто смотрит, а я уже подозреваю его… дальше мысль я не продолжаю. Завтра или послезавтра он уедет, а я забуду как его зовут.

Остаток дня проходит в поездках, мы катаемся по городу в новом составе, все так же на двух автомобилях: Старостин с водителем, которого зовут Денис, и мы вчетвером: я, Володин, Ладыгин, Максим за рулём. Ни за какие коврижки я не соглашусь пересесть в дорогую тачку к Демиду, поэтому сижу впереди с Максом и притворяюсь неодушевленным предметом, частью обивки. 

Однако имеющий уши — услышит, и разговоры о мусоросжигательном заводе мимо меня не проходят. 

В городе об этой новости ещё не знают, хотя основные разрешения давно подписаны и земельный участок под завод утвержден. Именно этим и займутся москвичи в ближайшее время, а основная задача Андрея обеспечить их беспрепятственную работу. Как он это будет делать я не знаю, экологи в нашем городе — истинные активисты, которые не ленятся выйти с плакатом в одиночный пикет в любое время года. 

Впрочем, деньги здесь крутятся немалые, не обязательно говорить об этом вслух, чтобы мне стало понятно, и редакция Андрея вполне оправдана. 

На месте будущей стройки пустырь, огороженный забором. Мы выбираемся из припаркованных машин, каблуки вязнут в сырой после вчерашнего дождя земле. С отвращением смотрю на килограммы грязи, налипшей на туфли, но на лице гостей ни капли брезгливости. Они с увлечением рассматривают участок, поросшей полынью и крапивой, Ладыгин ещё и руками машет, как мельница.

— Жаль, что к частному сектору только близко, — констатирует он, — но это уже ответственность Андрея. Да, мой друг?