– Верно.

– На земле рожь растить и беречь землицу, как матушку родную! – сказал Волк Бобер.

– Все верно вы сказали, чадушки, – ответил Богумил, обводя внимательным и ласковым взором всех детей, сидящих вокруг него. – Но самое главное, вы должны запомнить: мы рождаемся для того, чтобы наша душа по прошествии жизни стала еще совершеннее. Исполнила все, что ей предначертано, то, что она выбрала еще до этого воплощения. Тогда ваша душа сможет достичь более высокого уровня в Золотом Пути восхождения. А что ведет к совершенствованию души?

– Надобно защищать слабых и немощных! – ответил громко Вторак Медведь.

Ему не было и десяти, и, естественно, он еще не прошел тайный обряд имянаречения. Оттого носил прозвище-имя, данное ему отцом при рождении, как второму сыну. Так же, как и другие ребятишки, сидящие рядом.

– Верно, Вторак, – кивнул утвердительно волхв. – А скажи-ка, Медведюшка, зачем ты тогда Лелю, дочь Ладобора, обидел полчаса назад.? Я видал, как она плакала.

– Она меня ежом обозвала, – произнес Вторак, недовольно зыркая в сторону пухлой девчушки с рыжевато-русыми косами.

– А он и есть еж колючий, – прыснула она.

– Ух ты, неугомонная! – погрозил кулаком девочке Вторак.

– Ты, Вторак, и впрямь ведешь себя, как еж колючий, она права, – сказал старец Богумил. И мальчик удивленно уставился на волхва. – Да. Так и есть. Зачем ты за косицы ее дергал?

– Она мне язык казала!

– Ты будущий мужик и должен свои недовольства держать в узде. И не воспринимать все выдумки девиц взаправду. Сильный духом муж не будет поддаваться на их уловки, а ты ее за косицы отдергал.

– Чтоб ей неповадно было! – буркнул Вторак.

– Ты неправ, Вторак. Она твоя родная, ты должен чтить ее и оберегать.

– Какая ж она родная? Она ж мне не сестрица по крови.

– Все девицы народа твоего сестрицы тебе родные, бабы – матушки, а старицы – бабушки, – объяснил спокойно Богумил. – И ты, как защитник, должен оберегать их всех, даже пуще своих кровных сестриц, батюшкой твоим рожденных. Ибо все вы одной крови и одного рода Белого. Оттого наша мужова доля во веки веков быть заступниками и обережниками рода славянского. А ты за косицы ее дергать.

– Дак у нее эти косы вширь с мой кулак, с нее не убудет, – съехидничал другой мальчик, поддерживая своего друга Вторака.

Волхв строго взглянул на него и спокойно вымолвил:

– А ты, Ждан, за язык свой длинный да за разум короткий пробеги вокруг поляны сорок раз, чтобы уразуметь, о чем я говорю, раз смешно тебе.

Дети слушали и внимали, отвечали и запоминали мудрые слова волхва, а Богумил все вещал и вразумлял неразумных чад, внушая им древние истины.

Когда солнце уже почти склонилось к земле и наставления старца были окончены, первым с пенька вскочил Зибуля, самый младший из всех ребятишек, и задорно выпалил:

– Побегли к реке, купаться! Так Ярило жарит весь день, что водица во спасение!

И все дети шумной гурьбой побежали к Волхов-реке.

На берегу девки проворно скинули на траву сарафаны и лапоточки, оставшись в льняных длинных до пят рубашонках, а мальцы только в портках и босые быстро устремились в воду. Они начали весело резвиться на мелководье, брызгая водой друг в друга и смеясь.

За всем этим наблюдал со стороны Ярослав Бобер. Устав от тяжелой жатвы в поле, где они с батей и Огнеславом убирали поспевшую и налившуюся рожь, сейчас на вечерней зорьке, чуть сгорбившись, он сидел в высокой траве. Пытался сосредоточиться на творении песни. Песнь о зорьке велел ему сложить к завтрашнему утру волхв Богумил.

Ярослав пытался сочинить песнь, но у него ничего не выходило. Не было у него ни желания, ни умения к сотворению песен, ибо последние лета своей жизни он жаждал познавать только военные премудрости да как понимать лошадей. А эти сложения песни были сущим наказанием для него. Он не понимал, зачем ему, будущему ордынцу, нужны эти песни? Но волхв Богумил все время повторял, что в людине все должно быть гармонично и совершенно. И ордынец должен быть умел в творении песен, и пахарь разуметь, как держать оружие.