Чжан Цяня и Ли Ваня сковали одной цепью, и четверо молодцов поочередно водили их по городу. Деньги, которые были при них, молодцы отобрали, и даже японский нож и тот пропили. Цзинин был город большой, народу приезжало и уезжало десятки тысяч – где было в таком городе отыскать Сяося! Для них это просто был выход хоть на время избавиться от мучений.

Шунюй тем временем спокойно жила в монастыре. Но каждые пять дней она неизменно являлась в ямэнь к правителю области, плакала, убивалась, и тому ничего не оставалось, как в каждый отчетный срок избивать Чжан Цяня и Ли Ваня. Так повторялось раз десять. За это время им столько дали палок, что и не сосчитать. Бывшие конвоиры уже едва волочили ноги, и вскоре один из них, Чжан Цянь, заболел и умер. Ли Ваню в конце концов пришлось пойти к Шунюй в монастырь и умолять ее смилостивиться.

– Я уже доведен до того, что больше скрывать не в силах, – говорил он Шунюй. – Дело было так, что, когда нас послали за Сяося, секретарь Цзинь Шао на словах передал нам распоряжение губернатора Ян Шуня, чтобы мы в пути убили вашего мужа, достали свидетельство от местных властей о том, что он умер от болезни, и вернулись бы в Баоань и отчитались. Хотя мы и согласились, но совершить такое мы, конечно, не могли. А почему ваш муж вдруг сбежал, мы действительно к этому никакого отношения не имеем – небо тому свидетель. Если я хоть слово солгал, погибнуть всему моему семейству! Начальник теперь каждые пять дней требует отчета; мой напарник Чжан Цянь умер под палками; погибну и я, и будет еще одной несправедливостью больше. Ведь муж ваш действительно жив, и вы еще встретитесь с ним. Прошу вас, не ходите больше плакать и жаловаться в ямэнь, тогда мне смогут дать срок подлиннее, и я уцелею. Это будет благодетельным поступком с вашей стороны!

– По твоим словам выходит, что мужа вы не убивали, – отвечала Шунюй. – Трудно тебе поверить. Но все же, раз ты так говоришь, я не буду ходить жаловаться, чтобы ты мог спокойно разыскивать мужа. Но только ты старайся, будь внимательным и не ленись.

– Да, да, конечно, – несколько раз повторил в ответ Ли Вань и ушел.

Можно привести стихотворение по этому поводу:

Надо сказать, что правитель дал такой короткий отчетный срок для розыска Сяося по двум причинам: во‐первых, дело было в том, что Сяося был важным преступником, которого затребовал сам губернатор Сюаньфу; во‐вторых, о Сяося непрерывно напоминала Шунюй, которая без конца приходила в ямэнь, плакала и молила ускорить поиски. Но на этот раз Ли Ваню не суждено было погибнуть – помог случай.

Пока Ян Шунь и Лу Кай в надежде получить повыше титулы и побольше почестей только и заняты были тем, что судили да рядили, как угодить Янь Суну и Янь Шифаню, один цензор по военному ведомству, некий У Шилай, возненавидев Ян Шуня за то, что тот губил простой народ, уничтожал беженцев и доносил об этом как о победе, написал доклад императору, где подробно изложил, как обстояло дело. В докладе он обвинял также и Лу Кая как соучастника преступлений Ян Шуня.

Как раз в эти дни император совершал торжественное моление о благодатном правлении. Узнав, что убивают ни в чем не повинный народ, наносят страшный вред миру и согласию в стране, император был крайне возмущен. Он тут же дал распоряжение охранным войскам взять виновных и доставить их на следствие в столицу. Неожиданный гнев императора лишил Янь Суна возможности заступиться за них, но все же, благодаря его вмешательству, Ян Шунь с Лу Каем отделались только лишением всех званий и должностей. Вот вам и презренные Ян Шунь и Лу Кай: убивали людей, строили людям козни – а толку что? Выставили себя на посмешище другим, и все тут.