Никому не позволю причинить Саиде вред. 

Одно радует: недостаток маминой заботы не сказалось на психике девочки. Конечно, нехватка внимания заметна, но при этом в развитии малышка не запущена – с ней занимались и играли по возрасту. Жаль, Алия не принимала участия в её жизни – редкостная дура всё-таки… Ну, ничего, на собственной шкуре скоро испытает, каково это – лишиться самого дорогого. Осознает всё да будет поздно.

А Саида, между прочим, замечательный ребёнок: умненькая, сообразительная, любознательная, ласковая как котёнок, совсем не капризная, зато требовательная, жадная до нежностей и объятий – то, чего не получала от матери, пытается восполнить всеми способами. Охотно тянется навстречу сама, и при любом удобном моменте просится на ручки, подставляет щёчки для поцелуев, желая урвать кусочек тепла, и заливисто смеётся. Она такая хохотушка, ей очень понравились потешки, которыми обычно наши женщины развлекают своих детей, причём, на русском языке их рассказывала, с задорной интонацией – и это вызвало у девочки яркие эмоции, дикий восторг с интересом.

Я покорена! Окончательно и бесповоротно! Глядя в её выразительные, сумасшедшей красоты глаза – бездонные, тёмные, чарующие омуты, без преувеличения, проникаюсь всё глубже и глубже. В них целый мир отражается! – открытый, наивный, чистый, без злобы и грязи. А наблюдая отдачу, чувствуя зарождающееся доверие в детском сердечке, я счастлива вдвойне. 

В её возрасте на взрослых не обижаются, но каждый раз у меня слёзы наворачиваются, когда прижимаю малышку к себе, а мысленно постоянно возвращаюсь к тому, что натворила Алия – окружила младшую дочь равнодушием, обрекла на существование в пустоте и одиночестве, ничего не давая взамен. И едва ли та же Самира получала от матери намного больше внимания, чем сестра. Няньки и кормилица не в счёт, для них уход за ребёнком – всего лишь работа, в их обязанности не входит любить чужих детей.

Больно от несправедливости… 

Терпением и любовью помогу Саиде быстро освоиться в новых условиях, даже вспоминать не будет о женщине, подарившей ей жизнь (а знает ли, кто мама? – сомневаюсь). 

Не брошу, не предам! Теперь она – моя!

***

– Диана… – дверь отворилась, и показалось лицо Халимы. – К тебе можно?

– Заходи, – тихо ей ответила.

Она прошла в комнату и устроилась в кресле.

Я как раз покормила Саиду: девочка уснула на руках, хотя ещё продолжаю её укачивать, не отпускает меня – ухватилась за локон моих волос, крепко сжимая в ладони.

– Справляешься? – поинтересовалась Халима, улыбается, глядя на нас.

– Пока сыновья только едят да спят, справляюсь, – а когда не надо заниматься домашними делами, и того проще – уделяю детям всё своё время, погружаясь в заботы с головой. Понимаю, не всегда будет так легко. Впрочем, трудности не пугают. Привыкну. 

Плюс есть помощница Зейнаб, которой я обозначила чёткий фронт работы: следить за чистотой в комнате, забирать на стирку грязное бельё и одежду, тщательно проглаживать детские вещи и прочее, что касается обеспечения комфорта. А вот к малышам не подпускаю, запретила трогать и проявлять инициативу, присмотреть – да, просила, если я отлучалась ненадолго в туалет или душ. На этом всё. 

– Саида не капризничала? 

– Нет, на удивление, послушная для своего возраста.

– Или почувствовала настоящее материнское тепло и… – она замолчала, потом добавила со злостью: – Я в шоке от поведения Алии. Какая из неё «хорошая» мать – ни для кого не секрет… но что бы так цинично и жестоко поступила с дочерьми… даже не догадывалась…