– Так зачем заказали это? – Я же не захрипела, как астматичка, нет?

– Всего лишь предлог. И он сработал.

– Ой ли?

– Ты же говоришь со мной, жемчужина, а не бежишь, как в прошлый раз. Кстати, почему?

Мы уже на «ты»? И хм-м… жемчужина? Ладно, игра идет, и не время зацикливаться на мелочах. Кокс переместился со своей партнершей так, что я уже могла его видеть, не косясь и не привлекая лишнего внимания, и это вроде как сразу вернуло мне большую часть здравомыслия.

– С тем же успехом могу вернуть вопрос, – вскинув подбородок, спросила я, избегая, однако, смотреть опять в его глаза, но вот концентрация на уровне его подбородка и треугольника, образуемого верхней расстегнутой пуговицей серебристо-серой рубашки, не слишком помогала отвлечься от мысли, что все в этом мужчине привлекательно, слишком, настолько, что это реально опасно. – Почему ты погнался за мной?

– Я увидел то, что захотел очень-очень сильно, – пожал он потрясающе… да хватит! Просто широкими плечами. – Так с чего же мне было оставаться на месте. Твой вариант?

– Когда на тебя несется кто-то столь… большой и впечатляющий, невольно хочется спрятаться и дать ему промчаться мимо. Из соображений собственной безопасности, конечно.

– С «большим и впечатляющим» согласен, не имею склонности отрицать очевидные вещи. – Прекрати так улыбаться, немедленно прекрати! – А вот никакой опасности я для тебя не представляю, разве что только для твоего здравомыслия и изначальной уверенности и дальше предпочитать чистую и замороченную грязной, горячей и легкодоступной.

К сожалению, по поводу здравомыслия вынуждена полностью согласиться.

– И это ты тоже утверждаешь, основываясь на своем вышеупомянутом опыте?

– Отказываюсь отвечать на вопросы, играющие против меня. – Могу поклясться, что в нереальной зелени его глаз блеснули золотистые хитрые искры, и он хлопнул ладонью по стойке. – Так, раз напоить у меня тебя не вышло, то хоть потанцевать ты со мной согласишься.

Черт, это даже вопросом не прозвучало, и где-то при других обстоятельствах, в параллельной Вселенной, где бы мы могли действительно случайно встретиться, я бы обязательно заставила его пожалеть о такой самоуверенности. Но здесь и сейчас шла игра по другим правилам, и ничего между нами не было случайного, так что я лишь только чуть задержала свою ладонь в воздухе, не вкладывая в его лапищу, сигнализируя, что поддаюсь, но капельку ломаюсь – куда же без этого.

– Если соглашусь, то нарушу свое прежнее намерение держать руки при себе.

– О, я буквально готов умолять об этом нарушении и всячески потворствовать любым другим нарушениям, непотребствам и непристойностям, что есть или появятся у тебя на уме. – Не дожидаясь от меня милостей, он сграбастал мою конечность и повел в сторону танцпола.

– Вдруг их нет вовсе? – усмехнулась я его поспешности.

Развернув нас друг к другу, объект решительно, прямо-таки по-хозяйски, положил одну ладонь мне на затылок, а вторую, жадно растопыренную, гораздо ниже талии, но не так низко, чтобы сразу захотелось двинуть ему по яйцам, и властно прижал меня к себе, создавая иллюзию полнейшего контакта повсюду.

– Не беда, тогда я просто нашепчу тебе о своих, – пробормотал он обволакивающе и тягуче, наклонившись к моему уху, – и они обязательно пустят корни в твоей голове и расцветут мне на радость.

Вот уж нисколько не сомневаюсь, учитывая твой акцент и завораживающую манеру делать обычные слова чувственным обещанием.

Стать бы вдруг беспечной, абсолютно здоровой, недалекой, доверчивой, живущей только этим моментом, и просто взять и поддаться этим щедрым посулам возможного или почти невозможного удовольствия, которые раздают его соблазняющий во мне все, что есть от настоящей самки, голос, полные намеков на потрясающее владение своим телом движения, даже отчетливо ощущаемые кожей живота очертания восставшего члена, заверяющие, что разочарование мне не грозит… Но нет. Я всего лишь я, больная, оказавшаяся в кольце его рук потому что так надо, а не оттого, что хочу, и совсем скоро должна буду подставить внезапно желанного мужчину под черт знает какие неприятности, после которых единственное, что он будет ко мне испытывать, – это презрение и желание убить, а совсем не облагодетельствовать парочкой оргазмов в постели. Если выживет. Если я выживу. Что же, сука, за жизнь такая?