Тут Владрон понял, что надо вмешаться.

– В принципе, если парень так хочет остаться наедине, то мы можем убить одним ударом двух зайцев… то есть в нашем случае кроликов. Если он твердо пообещает не трогаться с места, что бы не случилось, то мы сможем его найти на обратном пути. А сами за это время как раз догоним двух оставшихся, и вернемся с собаками по собственным следам.

– Это точно безопасно? – с сомнением спросил Род. – Уверен, что потом сможем его найти?

– Конечно. Я уже несколько раз проделывал с новопсами этот фокус. И вещи оставлял, и людей – всегда потом находили без проблем, если они только не меняли положение. А Смальти же не дурак, чтобы уходить, верно я говорю?

Юнец усиленно закивал, с благодарностью глядя на егеря. Перспектива на пару часов остаться наедине с красивой добычей полностью заворожила его. Он явно уже строил всякие неприличные фантазии, что можно будет сотворить за это время… Остальные тоже не были против.

– Вот и договорились, – кивнул Владрон. – Я оставлю с тобой одного пса на всякий случай, хотя вряд ли он понадобится – в Полях нет никаких опасностей… кроме нас самих, конечно. Вперед, соларии, от нас вот-вот смоются еще минимум две тушки!

И подав знак Проглоту, который отозвался бодрым лаем, заступая на пост, егерь первым пошел по тропинке. Хон бесшумно следовал за ним. Выслушав от племянника пожелание удачи, к компании присоединился и Род.

Вторую жертву они настигли минут через пятнадцать. Похоже, она уже успела отдохнуть, потому что, заметив выходящих из кустов охотников, попыталась снова броситься наутек. Но ей не повезло дважды – во-первых, среди преследователей на сей раз не было неопытного юнца и они сумели подобраться достаточно близко, во-вторых, прямо перед ней было почти полсотни шагов открытого пространства. Да и с цветом шкурки не повезло – розовый цвет слишком заметен на зеленой траве. Так что у этого риттеля не было ни единого шанса. Уже на втором прыжке его настигли две стрелы – Владрон поразил лапу, а Род – живот беглеца. Испустив полный боли и ужаса вскрик, добыча неуклюже упала на бок. Она еще пыталась ползти, но мешала стрела в животе, цепляясь оперением за траву, она причиняла при каждом движении новую боль. Вскоре мохнатый комочек перестал дергаться, поджав лапы к телу и лишь изредка издавая глухие стоны.

– Странно, – как бы про себя пробормотал егерь, подойдя к подранку и осмотрев его, – опять самка.

Однако Хон его прекрасно расслышал.

– А что в этом странного?

– Самцы менее выносливы. Тот, с черной шкуркой, которого мы видели, должен был сломаться первым или, по крайней мере, раньше этой. А тут уже две девки выдохлись, а его даже не видно… Неужели ушастые новую породу у себя вывели?

– Так может они раньше разделились? – логично предположил Хон. – Самки бежали прямо, а черныш свернул куда-нибудь?

– Да нет… – покачал головой егерь. – Если бы след разделился, собаки бы меня предупредили. Но тут шла именно пара, вместе до конца. А потом самец побежал дальше, один.

Род выпрямился, держа в руке отрезанное розовое ушко.

– Что-то не нравится мне сегодняшняя охота. Добычи мало, да и удовольствие не то – сильно за пацана волнуюсь. Предлагаю вернуться, он там, наверно, уже наигрался. А завтра выйдем снова, уже всерьез.

Владрон развел руками.

– Я человек подневольный. Как скажете.

– Я не против, – коротко ответил черноволосый.

– Вот и ладно, – довольно проворчал старший охотник, наклоняясь над самкой, чтобы добить. Но в этот момент до ушей всех троих долетел крик.

Почти ничего человеческого не осталось в этом вопле страдания и агонии, который резко оборвался, словно орущему заткнули рот. И тем не менее испустило его явно человеческое горло. Испустило на пределе сил, потому что даже здоровой глотке молодого мужчины трудно издать такой звук, чтобы его было слышно в лесу почти за милю. Кричал Смальти.