Он отрывисто считал, а я послушно сопела, борясь с желанием вырваться и убежать. Его сильные руки грубо разминали мои ладони, перебирали, сгибали и разгибали пальцы.

— Теперь потрясите кистями, откройте глаза и скажите, как лихой солдат: «Так точно, господин полковник, приступаю к выполнению!»

Я невольно улыбнулась, послушно открыла глаза, и тут произошло то, на что я так надеялась, и что единственное могло спасти меня в этой ситуации.

Мой дар проснулся.

Мастерская, и солнечные лучи, и стоявший передо мной мужчина словно подернулись дымкой, зато с удивительной ясностью предстали все секреты устройства, который дьявольски искусный мастер спрятал в груди живого человека.

Часовой механизм приводил в действие поршни поразительной конструкции — они заменяли камеры сердца, перегоняя кровь. Крепились они к живым сосудам крошечными муфтами из неведомого материала. Хлопали и щелкали клапаны, надувались и опадали мешочки из плотного каучука. Дальше, в глубине, прятался кристалл размером с горошину. Время от времени по граням прыгали электрические искры. Его назначение осталось для меня непонятным. Открылся и рисунок аорты, вен, и мелких сосудов; я увидела бледные очертания мышц и костей.

Я больше не испытывала ни брезгливости, ни смущения, ни страха.

— Это поразительно, — сказала я тихо. — Теперь я вижу. Пока не разобралась, как тут все работает, но вот там… — Я осторожно коснулась крошечного зубчатого колесика, которое горело теперь тревожным алым светом. — …определенно не все в порядке. Его нужно заменить. А пока попробую немного… поправить его. Почистить и смазать. Да, теперь догадываюсь, как можно пустить ход иначе… переключить. Попробую!

Я сунула нос к окошечку и полезла внутрь пинцетом, да так рьяно, что полковник вздрогнул.

— Вам не больно? — встревожилась я.

— Нет. Работайте.

И я начала работать. Делала все, что подсказывало чутье. Сначала осторожно, с опаской, потом осмелела. Когда последняя капля масла упала на колесную систему, алый цвет ее немного потускнел, а ритмичное «динь-ток-клац, динь-ток-клац» как будто зазвучало бодрее.

Я бросила пинцет и масленку на столик, выпрямилась и вытерла мокрый лоб. Оказалось, эти минуты я почти не дышала.

— Теперь заведите механизм. Утром не успел этого сделать, — приказал полковник и подал мне шнурок, на котором висел тонкий и длинный ключ.

Скважина, куда следовало вставлять ключ, нашлась легко. Я несколько раз прокрутила плоскую головку, пока пружины не обрели нужную упругость.

— Готово. Я сделала, что вы просили, ваша милость. Теперь ваше сердце будет биться ровно, по крайней мере, сутки. Но я не могу обещать его бесперебойную работу. Все-таки это слишком сложно для меня. Да и невозможно хорошо почистить и наладить механизм, не разбирая его, а вот так… во время работы. Не знаю, в чем главная проблема. И совершенно не понимаю, как ваше механическое сердце регулирует работу организма и наоборот. Кажется, помимо заводного механизма, у вас… в груди… установлена и электрическая банка? Или ее аналог в виде кристалла? Я видела искры. Но в устройстве таких приборов я и вовсе не разбираюсь. Вам следует обратиться к знающему человеку.

Полковник начал застегивать рубашку.

— У мэтра Кланца и его жены есть дар. Более сильный, чем ваш. Он объяснял, что видит фантомный двойник человеческого организма. Именно он наделяет плоть жизнью и регулирует ее работу. Кланц сумел изменить этот фантомный двойник — ауру, так, кажется, он ее называл, — и встроить фантомный двойник механизма. Он связан с моим телом некой симпатической связью. Но я не силен в философии. Не могу объяснить точнее.