Розалин сидела за столом, поглощенная сочинением по литературе «Символизм в произведении Эмили Бронте “Грозовой перевал”».

– Не знаю, – рассеянно отозвалась она, выискивая в книге подходящую цитату.

– Ну я серьезно! – улыбнулась Лиз. – И только не говори, что собираешься выйти замуж и жить в шикарном доме! Это так скучно!

Розалин рассмеялась.

– Для начала я хотела бы выучиться на психолога.

– Психолога? – удивилась Лиз, придерживая книги, которые норовили сползти с кровати. – А что он делает?

– Помогает людям, – кратко ответила Розалин.

– И я мечтаю помогать людям! – обрадовалась Лиз. – Вот если бы найти место, где этим можно заниматься… Здесь есть благотворительная организация, но ходят слухи, что это только видимость, а на самом деле они воруют еду и вещи для бедных. А еще разведывают, кого можно продать в рабство…

Упоминание о рабстве заставило Розалин оторваться от сочинения.

– Рабство? Я думала, его давно запретили!

Лиз на несколько секунд замерла, глядя на нее, а потом опустила глаза в учебник.

– Да, конечно… Просто сплетни…

Но Розалин была уверена, что подруга знает больше.

– Расскажи, что тебе известно об этом! – потребовала она, сама не заметив, как изменился ее тон.

Один из словарей Лиз все же соскользнул и упал на пол с громким стуком. Лиз села и наклонилась, чтобы его поднять.

– Никому ничего не известно, – глухо ответила она. – Об этом не пишут «Новости Лэмпшира».

Розалин отложила ручку и встала из-за стола. Присев на кровать рядом с Лиз, она тихо сказала:

– Но что знаешь ты?

Подруга подняла на нее взгляд.

– Разве в Фирмингеме нет рабства? – спросила она. – Я слышала, оно существует даже в Рондоне.

Розалин растерялась. Она успела забыть о своей легенде.

– Какая разница? Мы в Суинчестере, я спрашиваю тебя про него!

Глаза подруги наполнились слезами.

– Здесь то же, что и везде! – проговорила она. – Все эти слухи о слугах в богатых домах… Ночные рейды полиции в поисках беглых… И все делают вид, что все в порядке, но когда я думаю об этих несчастных людях… Это слишком ужасно, Линн! Не будем говорить об этом!

Она помотала головой, словно стараясь вытряхнуть из нее мысли о рабстве.

Розалин вспомнила полицейских в переулке. Так вот что они там делали!

А Джон? Знал ли он об этом?

Конечно, знал! Если даже Лиз слышала о рабах, то ее телохранитель, который должен был специально собирать информацию, должен знать и подавно! Знал и скрыл от нее! Вот в чем заключалась его ложь! Вот почему он так настаивал на отъезде!

Охваченная гневом, Розалин вскочила с места. Под растерянным взглядом Лиз она прошлась по комнате взад-вперед, пораженная предательством Джона.

– Что с тобой, Линн? – спросила подруга.

Розалин замерла.

– Ничего, я тоже считаю, что рабство отвратительно! – заявила она. – Я сейчас как раз читаю, как оно появилось.

– И как же? – поинтересовалась Лиз.

– Ританцы переняли его у кафриканцев в колониях, – Розалин вновь принялась ходить по комнате. – В Кафрике издавна процветали рынки, где продавали людей за долги, в наказание за воровство или плененных в местных войнах. Сперва ританцы покупали чернокожих рабов, а потом стали поступать с соотечественниками в соответствии с местными традициями: украл – получи клеймо, не смог отдать карточный долг – … Постепенно белые рабы появились и в самой Ритании. А из-за потакания властей и коррупции это явление широко распространилось. Сейчас в некоторых областях все это в прошлом, но в таких регионах как Лэмпшир, царит двуличие.

– Но неужели ничего нельзя сделать? – в отчаянии выдохнула Лиз.